Кошка колдуна

Прохор трижды перекрестился, отгоняя неприятные мысли. И словно что-то почуяв, Тихий немедленно остановился, обернулся и уставился на паренька, словно тот у нищего кусок хлебца из шапки спер. До печенок глазищами прожигал.

– А чо такого? – не удержался и начал оправдываться Прошка. – Люди всякие бывают, хоть монахи, хоть миряне. А сатана кого хошь искусит, коль захочет.

– Угу! – бойко поддакнула Катька, которую тоже, видать, напугало затянувшееся мрачное молчание Диху. – Аццкий сотона, он такой. Искусит даже святого.

– Уже! – рыкнул сид. – Не знаю, чем и как искусил меня ваш сотона, когда я сжигал драккар, но теперь мы точно в Ставангер не попадаем. Ни в Ставангер, ни в Берген, ни уж тем паче в Оксфорд.

– Почему? – хором воскликнули юные смертные.

– Потому что Кетиль Носатый высадил нас прямехонько в Тролльхейме. Короче, асы сыграли со мной старую злую шутку. – Сид зло сплюнул под ноги. – И теперь тебе, Прохорус, университетская скамья еще долго не грозит.

– Стало быть, к альфарам пойдем? Ух ты!

Радость в голосе у мальчишки была такая неподдельная, такая искренняя, что даже раздосадованный сверх всякой меры Тихий и тот не мог не ощутить азарт и предвкушение. Сид вымученно улыбнулся.

– Дурачок ты малолетний, Прохорус… Снейп. Тоже мне, нашел, куда рваться.

Но Прошка его слова, как обычно, мимо ушей пропустил. Его сложная дилемма сама собой разрешилась, причем именно так, как не положено – третьим способом. Это же хорошо!

– Катюнь, тока ты не думай, я свой обет твердо помню. Будет тебе Зрючая машина. Рано или поздно, но будет обязательно, – пообещал он и подумал, что, пожалуй, надо бы и самому ею воспользоваться – посмотреть, что у Катьки там за механизмусы водятся, в мире ее чудно́м. – А ты чего такая недовольная?

– Что-то не нравится мне Тролльхейм, – сказала та. – Тут же, наверное, тролли водятся.

Про троллей Прошка как-то совсем не подумал.

Катя

Мне всегда хотелось побывать в Норвегии. Фьорды, горы, чистейшая природа, маленькие охряного цвета домики в цветах, свитера с оленями. Короче, все, о чем пишут в рекламных проспектах и гуглится в сети, меня влекло со страшной силой. Но не складывалось – и по деньгам, и по разным другим причинам, а так хотелось. Если разобраться, то и на борт драккара-призрака я поднялась только потому, что плыл он не куда-нибудь, а в Норвегию. Про Ставангер я ничего не знала, а потому с нетерпением ждала встречи с настоящим норвежским средневековым городом. И вот такой вышел облом. Вместо нормальной Норвегии, пусть ей пока еще пять веков жить до социализма с человеческим лицом, я очутилась в очередной волшебной стране, уже третьей по счету, если считать междумирье, где плавают корабли-привидения. Вот что это за рок судьбы такой – попасть в начало шестнадцатого века, а толком ни Великого Новгорода, ни Ревеля, ни Выборга, ни Ставангера не посмотреть? Кочую по каким-то магическим задворкам настоящего мира, словно героиня романтического фэнтези. Нет, ну точно! Вот сейчас иду в гости к эльфам… Тьфу ты! К суровым альфарам, которых надо бояться и уважать.

Мы шли в направлении, одному только Диху известном, потому что сориентироваться на местности без солнца и звезд на небе не представлялось возможным. Да и солнце скорее всего здесь не светит. Тролльхейм же!

Сначала и впрямь все вокруг напоминало норвежские фотографии – густой лес и живописные темные склоны гор, но чем дальше мы уходили от побережья, тем сильнее Норвегия превращалась в окрестности города Мончегорска Мурманской области. Каменистые сопки, осыпи, бурый мох и редкие, низкие, перекрученные морозами и ветрами деревца, одним словом, этакая постапокалиптическая тундра. Только вместо туристов-экстремалов тут водятся тролли. Но если подумать, как еще может выглядеть земля чудовищ-людоедов?

– А куда мы идем? – спросила я, с третьей попытки нагнав неудержимого Диху.

– Туда, куда Велунд позволяет, – отрезал он и ускорил шаг.

Как будто это я виновата, что в сердце бывшего ирландского бога прорезалась вдруг жалость к бесприютным зомби-викингам. Не сжег бы он драккар вместе с командой, не осерчали бы асы. Или ваны? Короче, не нужно было у богов отнимать их любимую игрушку. Или надо?

Изгнанник всегда поймет изгнанника и посочувствует, а если выпадет случай, то и поможет. Другой причины поступить так, как он поступил, у Диху не было, в этом я уверена. Он лучше всех знает, что такое веками скитаться между мирами и временами, быть везде и всегда чужим, пришлым, опасным незнакомцем. Прям аж слезы на глаза навернулись.

Что ж, похоже, я окончательно притерпелась к прадедушке в степени n+1. Раз он для меня из самодура-рабовладельца превратился в кого-то, кто может посочувствовать чужой беде и даже проявить милосердие. Об этом стоило поразмыслить основательнее. От настроя и планов Диху вся моя жизнь зависела, если уж на то пошло.