Кошка, которая умела плакать…

Аласаис щелкнула пальцами и… злодейка без памяти влюбилась в короля. И хотя она была красива и умела сводить мужчин с ума, ей пришлось пустить в ход всё своё мастерство, все свои чары, чтобы заставить короля посмотреть в ее сторону — он, бедный, всё ещё грустил по своей жене. Изира, как и задумала Аласаис, узнала все муки неразделенной любви, но всё-таки она была очень, очень красива. И ей удалось…

А уж когда ей это удалось — возвращенный к жизни король, в порыве благодарности, как это обычно водится у людей, — Аниаллу презрительно сощурила глаза, — совершенно потерял голову. Он клялся, что выполнит любое ее желание, обещал ей весь мир, небо, звезды, разве что не Глаза Аласаис… — тут Анар рассмеялся. Когда Алу произнесла эту двусмысленную фразу таким обычным, будничным тоном, даже не поняв, что она сказала, напряжение, копившееся в его душе, выплеснулось наружу хохотом. Аниаллу тоже как-то полегчало, и, вздохнув, она продолжила:

— Ну а Изира — она и без Глаз… ой! была очень счастлива… пока… Она ведь никогда не любила и не была знакома с верной подругой любви. Да, да… теперь в ее черном сердце поселилось не менее черное чувство. Ревность — она сжигала ее днем и ночью. Изира ревновала короля ко всем женщинам вообще и к каждой в отдельности. Вскоре быть придворной дамой стало опасно, а особенно хорошенькие девушки из знатных семей часто не доживали до своего первого бала…

Аласаис пришла в ужас от кровожадности этого чудовища в женском обличий и в крайнее удивление от того, что властитель, сердце которого, как она считала, будет наглухо заперто для любви ещё долгие годы — годы страданий для Изиры — вдруг распахнулось навстречу этой злодейке! Еще только истекал год траура, а король уже объявил о свадьбе! Аласаис распушила хвост, ведь, как я говорила, взор ее частенько устремлялся в сторону его владений…

И вот в разгар свадебного веселья, в самом конце пестрой вереницы придворных, с подарками и поздравлениями проходящих перед молодыми, возникло какое-то замешательство. Шум нарастал, и король велел узнать, в чем там дело. Слуги подвели к столу немолодую женщину, одетую как простолюдинка, непонятно как оказавшуюся среди званых гостей и, видимо, тоже хотевшую поздравить своего короля. Не желая омрачать праздник, король милостиво согласился выслушать ее.

Она говорила тихо, и не было в ее словах ничего, что уже не прозвучало бы сегодня. Но почему-то эта согбенная фигурка приковала к себе взгляды всех гостей. Что же касается короля, то он, выслушав поздравление, вдруг вышел из-за стола и, приказав освободить одно из почетных мест, сам отвел туда старуху. Что поразило всех окончательно, вернувшись на свое место, король, ранее не отрывавший взгляда от своей молодой жены, теперь смотрел только в сторону незнакомки. Казалось, они переговариваются взглядами, и если бы не разница в положении и в возрасте, то могло показаться, что…

В общем, королева ужасно разгневалась. Она чувствовала себя оскорблённой. Ревность новой волной поднялась в её груди, захлестнув разум и подняв из глубины души всю ее злобу и жестокость. И еще она чувствовала бессилие, впервые в жизни и где — на собственной свадьбе! А уж перед кем… Она вскочила на ноги и громко назвала короля по имени. Все замерли, в зале наступила полная тишина. Под сотнями направленных на нее взглядов Изира сумела взять себя в руки, улыбнулась королю и также громко возвестила: «Желание новобрачной!»

Это был один из традиционных свадебных ритуалов, когда новоиспеченный супруг обязан выполнить любое самое взбалмошное желание своей жены. Все снова оживились, предвкушая веселое зрелище. Но невеста молчала. И вдруг, обвив одной рукой шею короля и прижав губы к его уху, она что-то прошептала ему, указывая на незваную гостью… Король отшатнулся, но даже если бы ему удалось сдержать свои чувства, случилось чудо — все отчетливо услышали четыре страшных слова, которые произнесла королева: «На костер эту ведьму!» Среди гостей прошёл ропот удивления и негодования, лишь старуха оставалась совершенно спокойной. Она и не думала бежать от страшной гибели, которой просила для неё жестокая королева…

Король ужаснулся желанию жены, оно было так чудовищно, что он не побоялся бы ответить ей отказом в нарушение каких бы то ни было традиций — этому браку всё равно не бывать! Словно ища поддержки, он взглянул в лицо старой женщины. На губах ее возникла слабая улыбка, глаза на мгновение прикрылись, а когда распахнулись вновь, словно лучом яркого синего света в сознание короля проникли слова: «Сделай так, как она хочет. Не нарушай своей клятвы».

Смятение охватило короля, его чувства раздваивались: он не мог перед всем двором нарушить свое слово и не мог убить существо, один взгляд которого наполнял сердце таким небывалым чувством счастья и покоя… Он еще раз посмотрел в эти глаза и вдруг… успокоился: он знал теперь только одно — он не может… не должен противиться приказу этой необыкновенной женщины. Но в остальном-то — он всё ещё король!