Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

– Расскажи мне о Дине, – продолжила допрос женщина.

Ее глаза были карими и очень большими.

Бруно объяснил, что они учились в одном классе начальной школы. Особо там не общались, на большинстве уроков сидели за разными партами. На перемене Дин предпочитал играть в футбол, а Бруно – читать в библиотеке. Иногда Дин ночевал у Бруно, когда его родители ссорились.

– Ты бы назвал Дина счастливым мальчиком?

– Только не в те дни, когда его родители ругались. Из-за этих перепалок он становился тихим или злым, а иногда и то и другое одновременно.

Прежде чем записать слова Бруно, женщина взглянула ему в глаза. Сила ее взгляда потрясла мальчика. Она смотрела так, словно читала его мысли. Конечно, он знал, что все это глупости. Но дал себе наказ помнить об этом всегда, когда инспектор задает серьезный вопрос.

– Произошло ли с Дином что-то необычное за несколько дней до случившегося?

Бруно рассказал о Лимонном Шербете и о том, как незнакомец предлагал Дину в парке конфеты. А также сообщил, что утром того дня, когда обнаружили тело мамы Дина, они видели, как Лимонный Шербет заходит в магазин миссис Симнер.

– У него рот, как у карпа, – добавил Бруно, перелистывая блокнот, – и такая походка, словно ему малы брюки.

Инспектор записала информацию на розовой бумажке.

– Почему именно на розовой? – спросил Бруно.

– Розовый – для новой зацепки, – ответила она. – А что хотел Лимонный Шербет от Дина? Почему он угостил его конфетами?

– Сказал, что хочет попросить Дина об услуге. Пояснил, что в следующий раз, когда они встретятся в парке, он даст ему еще конфет и расскажет, в чем именно заключается услуга. Я сказал Дину, что все это подозрительно.

– Весьма подозрительно, – подтвердила инспектор Скиннер, и этот комментарий прозвучал совсем как у учительницы. – Так о каком именно одолжении шла речь?

– Я не уверен…

Бруно раздумывал о том, жалеет ли теперь инспектор Скиннер, что не допрашивает его в комнате, оснащенной видеокамерами и другими записывающими устройствами. Было совершенно ясно, что она недооценила его как борца с преступностью.

– Если бы ты снова увидел этого человека, ты смог бы его узнать? – спросила она.

Бруно напомнил себе, что эта женщина не умеет читать мысли, и ответил отрицательно.

– Ты уверен? – переспросила инспектор Скиннер, поправив очки.

– Да, – протянул неуверенно Бруно и почувствовал, как у него задрожали ресницы. – Я никогда не видел его лица.

Инспектор не сводила с него глаз. Даже когда она перевела разговор на Поппи Раттер, Бруно знал, что она сомневается в правдивости его слов.

– Какой была мама Дина? – спросила женщина, и ее ручка замерла над зеленой бумажкой.

– А почему теперь зеленая?

– Зеленый – цвет жертвы.

– Дин говорил, что она целовала мужчину, но это был не его отец. И рассказывал, что она писала этому мужчине сообщения, сидя в туалете.

– Интересно… – протянула инспектор, одновременно просматривая записи на бумажках зеленого цвета.

Бруно задумался о том, какую параллель она сейчас провела. Затем задал себе вопрос, вежливо ли будет спросить об этом? Может быть, стоит обменять одну информацию на другую? Хотя, возможно, это помешает его собственному расследованию…

– Ты знаешь человека, которого целовала мама Дина?

Бруно покачал головой. Он понимал, что должен рассказать инспектору об ошейнике с камерой и о существующей записи, но не стал этого делать. Это была его зацепка!

Полиция могла установить личность мужчины по пожеванным ботинкам или по голосу. Если он позволит инспектору Скиннер отгадать эту загадку, то как же его слава? Кроме того, они могут использовать доказательства, чтобы обвинить отца Дина.

В тех фильмах, которые мальчик смотрел с отцом, преступники часто обвиняли полицию в «подставах». Впрочем, Бруно сомневался, что это практикуется в настоящем полицейском мире. Его отец отказывался подтверждать или отрицать существование такой практики.

Но если полиция решила доказать вину отца Дина, то они с инспектором Скиннер не в одной лодке.

Бруно также знал, что следует передать полиции сим-карту мамы Дина, и он обязательно это сделает, но лишь после того, как получит доступ к содержащейся на ней информации. Если мама Дина использовала сим-карту для тайного общения, то там может быть что-то, оправдывающее Терри Раттера.

– Как ты думаешь, Дин мог знать человека, которого целовала его мама? – спросила инспектор Скиннер.

Бруно ответил, что не уверен и сомневается.

Диалог продолжался еще двадцать минут. Бруно рассказал о характере отца Дина.

– Мой инстинкт детектива подсказывает, что Терри Раттер не совершал убийства.

– Я запишу твои слова, – отозвалась инспектор, но, конечно, не сделала этого.

Бруно также не рассказал о позднем визите Алана Любопытного в дом номер двенадцать. Ему нравился темп допроса. Было что-то на удивление приятное в тембре голоса полицейской. Поскольку инспектор была кошатницей, мальчик рассказал о призрачной женщине, которая ходила по улице в ночь убийства. Инспектор Скиннер сказала, что это наверняка был отвлекающий маневр, однако записала приметы женщины на розовой бумажке.