Кошка на раскаленной крыше

Маргарет одна, совершенно одна и от этого подавлена. Она вся съеживается, горбиться, подымает руки со сжатыми кулаками, крепко зажмуривает глаза, как ребенок, которому должны сделать укол. Открыв глаза, она вдруг замечает перед собой длинное овальное зеркало, бросается к нему, смотрит в него, скривив рот, и говорит: «Кто ты?» Затем, слегка согнувшись, отвечает себе другим голосом – высоким, тонким, издевательским: «Я Мэгги – кошка…» Услышав, что дверь ванны отворяется, мгновенно выпрямляется.

БРИК (из-за двери): Ушла?

МАРГАРЕТ: Ушла. (Брик, хромая, выходит из ванной с пустым стаканом в руке и, насвистывая, направляется к бару. Маргарет провожает его взглядом. Перед тем, как начать говорить, она неуверенно подносит руку к горлу, будто ей трудно говорить.) Видишь ли, Брик, наши супружеские отношения не просто прекратились, как бывает, когда люди надоели друг другу. Наша близость оборвалась сразу, вдруг. Но я верю, что все восстановится также неожиданно, как прекратилось. Я еще не махнула на себя рукой. Придет время, и ты снова увидишь меня такой, какой видят другие мужчины. Да, да, я еще привлекаю внимание, и мужчинам нравится то, что они видят. Не сомневайся. Смотри, Брик, смотри, какая у меня фигура. Ничуть не изменилась! (Голос у нее дрожит, как у ребенка, умоляющего о чем-то. В этот момент Брик бросает на нее взгляд, который можно сравнить с пасом во время игры в футбол: от игрока к игроку, еще одному, и – гол. С этой минуты Маргарет должна увлечь публику на столько, чтобы держать ее в напряжении до конца действия.) Лицо иногда бывает утомленным, но сама я в форме, не хуже, чем ты. На меня еще обращают внимание на улице. На прошлой неделе в Мемфисе, где бы я ни появлялась, меня провожали взглядами: в клубе, ресторане, магазинах. А на вечеринке у Алисы роскошный красавец пошел за мной и пытался ворваться в дамскую комнату.

БРИК: Почему ты его не впустила, Мэгги?

МАРГАРЕТ: Потому, что, во-первых… Я не бегаю за каждым встречным, хотя иногда, право, хочется. Знаешь, кто это был? Молодой Максвелл. Вот кто!

БРИК: А, молодой Максвелл. Прекрасный был нападающий. Получил травму, пришлось уйти из спорта.

МАРГАРЕТ: Но сейчас он совершенно здоров, не женат и смотрит на меня голодными глазами.

БРИК: В таком случае, почему ж ты его не впустила?

МАРГАРЕТ: Чтобы меня тут же застукали? Я не так глупа. Когда-нибудь я все-таки изменю тебе, раз ты этого так хочешь. Но уж будь уверен, черт побери, что кроме меня и моего партнера никто никогда не узнает об этом. Давать тебе формальный повод к разводу я не собираюсь.

БРИК: Мэгги, ты знаешь, я не стану разводиться с тобой и повода не ищу. Просто вздохнул бы с облегчением, если бы у тебя кто-нибудь появился.

МАРГАРЕТ: Все равно, не стоит рисковать. Лучше уж оставаться на раскаленной крыше.

БРИК: Раскаленная крыша – неудобное место. (Тихо насвистывает.)

МАРГАРЕТ (не обращает внимания на свист): Но я продержусь на ней, сколько мне будет нужно.

БРИК: Ты можешь уйти от меня, Мэгги. (Продолжает свистеть. Она резко оборачивается к нему с горящими глазами.)

МАРГАРЕТ: Не хочу и не уйду… пока!! А потом, если мы расстанемся, тебе пить будет не на что. Большой Па сейчас подбрасывает, но ведь он умирает от рака!

Впервые до Брика дошло, что отец его обречен. Он растерянно смотрит на Маргарет.

БРИК: Но мама сказала, что он будет жить. У него не нашли ничего серьезного.

МАРГАРЕТ: Это она так думает. Ей, сообщили версию, предназначенную для больного. Вот старики и радуются, бедняги… Но сегодня она все узнает. Когда Папа уже заснет, ей скажут, что опухоль у него злокачественная… И спасти его нельзя. (Со стуком задвигает ящик.) Это конец!

БРИК: А он знает?

МАРГАРЕТ: Черт побери, кто ж из людей думает, что умрет? И кто способен сказать другому: «Ты скоро умрешь»? Приходиться обманывать. Да они сами себя обманывают.

БРИК: Почему?