Кошки - Мышки

— Вообще-то, рядом с Андреем я чувствую себя безграмотным чурбаном, а рядом с вами — высокоэрудированным умником. Как вы думаете, что мне приятнее? — Ген-директор подмигнул. — А не пора ли нам подкрепиться?

За свою прямоту и честность Колчевский как минимум заслуживал уважения. А за предложение поесть — так и вовсе восхищения.

* * *

По поводу ужина сговорились на экзотику — перекусили в уличной едальне, наравне с рядовыми корейцами. Было очень остро и непривычно, но рис более-менее примирил желудок с поглощаемым пожаром. Для его тушения КрокоЗмей заказал Кире местный аналог кваса, — макколи, тоже кисловато-сладковато-освежающий, только на вид бледно-мутный и градусом чуть повыше. Себе взял пиво. Обоим похорошело. Но вокруг «похорошевших» хватало, на общем фоне пара русских не выделялась. От сытной еды тянуло в сон, но алкоголь звал на подвиги. Колчевский как начальник, старший и просто мужчина принял решение еще немного погулять, а Кира не стала спорить. Она вообще втянулась в местные традиции, кланялась, улыбалась, принимала всё двумя руками и чувствовала себя без пяти минут кореянкой и конфуцианкой. Ген-директор после пива говорил чуть громче и жестикулировал чуть шире. Он даже умудрился раздобыть букет, чудом затесавшийся среди кактусов на витрине цветочного магазина. Потом они гуляли вдоль заключенного в бетон ручья Чхонгечхон. Такое и выговорить-то трудно, не то что запомнить. Световые фигуры вдоль водотока придавали прогулке нереальное ощущение Нового Года. А может, во всем виновато вино макколи. Наконец, перелет, напряженная работа на выставке, разница во времени и сытый желудок победили тягу к новым впечатлениям, и Новикова начала зевать. Ген-директор поймал такси, и они с ветерком доехали до отеля. Колчевский проводил Киру до номера, поцеловал ей кисть, проведя по ней предварительно шершавой ладошкой, и отправился к себе. Новикова вошла в номер, скинула обувь, рухнула на кровать и почувствовала себя сусликом, приятелем Хомы из старого мультика, который «шел-шел… и никого не встретил».

Гена беззастенчиво купался в восхищении Киры-Мышки, ощущая непривычную легкость. Он не то чтобы вспомнил беззаботную юность — не было в жизни Гены беззаботной юности, — но на какой-то момент забыл о тяжести ответственности за всё и перед всеми. Операция «Ы» была запланирована на следующий вечер, а пока Ген-директор дурачился и нес всякую романтическую чушь, прерываемую лекциями о Корее. Андрюха молодец, конечно, много рассказывал, но еще больше Колчевский накопал сам, готовясь к поездке. По дороге в отель Гена осознал, что не против продолжить общение в горизонтальной плоскости хоть сейчас, тем более что Мышка была, как велено, послушна и исполнительна. Но возле номера она стояла сонная, как осенняя муха, с трудом удерживаясь на ногах. Ничего, будет завтра. И завтра всё будет.

Генеральный разбудил Киру по телефону, они перекусили «включенным» континентальным завтраком и отправились на выставку. Выступление Гены на площадке было до обеда, поэтому опаздывать не стоило. Он доложился. Вопросов было немного, их обычно и не бывает много на подобных мероприятиях. Мышка, шедшая к трибуне, как на лобное место, в итоге казалась разочарованной.

— А для чего вы вообще здесь выступали? — спросила она.

— Ну, как «для чего»? Какой проект строительства покажется вам привлекательней: который получил диплом международной выставки в Сеуле или тот, который не получил?

— А вы точно уверены, что вам диплом дадут? — засомневалась девушка.

— Что им, за те деньги, которые я заплатил, диплома жалко?