Кошки-мышки

В субботу, в семь утра, ехать по городу было сущим Удовольствием. Мы пересекли Манхэттен с запада на восток всего за десять минут. Преодолев реку по Бруклинскому мосту, мы увидели группу высоких жилых зданий, над которыми поднималось солнце. Слепящий огненный шар вызвал у меня приступ головной боли.

В половине восьмого мы уже явились в Бед-Стай. Мне приходилось слышать об этом местечке в Бруклине, равно как и о его сомнительной репутации. Сейчас здесь было почти безлюдно. Расистски настроенные копы в Вашингтоне окрестили подобные районы «самоочищающимися духовками»: мол, закрыл дверцу, и гори там все синим пламенем! У Бабули Наны имеется свое определение в отношении властей и их программ по облагораживанию похожих кварталов: геноцид.

Маленький винный погребок рекламировал себя написанной от руки желто-красной вывеской: «ПЕРВАЯ УЛИЦА. ДЕЛИКАТЕСЫ И ТАБАК КРУГЛОСУТОЧНО». Заведение было закрыто. Вот и верь после этого рекламе!

Неподалеку от входа в погребок стоял припаркованный темно-бордовый фургончик. Окна в кузове затягивала серебристая фольга, а на борту красовался пейзаж «Лунный свет над Майами». Единственной живой душой, замеченной нами на улице, оказалась наркоманка, направлявшаяся куда-то нетвердой походкой, еле переставляя ноги.

Дом, в котором был замечен Шариф Томас, оказался обшарпанным двухэтажным, покрытым выгоревшим серым гонтом строением. Несколько окон по фасаду были разбитыми. Выглядел он так, словно был давным-давно проклят и брошен. Где-то внутри этого притона и находился Томас. Мы с Гроузом приготовились терпеливо ждать: не исключено, что здесь мог появиться и Сонеджи.

Я сжался на переднем сиденье, стараясь быть незаметнее. Над зданием красного кирпича трепыхался полуоторванный плакат с вызывающей надписью: «КОПА УБИЛИ. НАГРАДА 10 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ». Плохой знак, но честное предупреждение.

Около девяти утра округа начала просыпаться и показывать себя во всей красе. Две пожилые женщины в рабочей одежде рука об руку направлялись к церкви.

Мне вспомнилась Нана и ее вашингтонские подруги. Сразу стало грустно, что уик-энд придется провести вдали от дома и семьи.

Девочка лет шести прыгала через скакалку. При этом я заметил, что использовала она для этого кусок электрического провода и выглядела какой-то вялой и апатичной.

Тоскливо было наблюдать за игрой этой крошки. Невольно закрадывалась мысль: какое же будущее ее ожидает? Есть ли у нее возможность хоть когда-нибудь выбраться отсюда? Я вспомнил о Дженни и Деймоне и представил себе, как расстроены они тем, что в субботу утром меня нет рядом. Суббота, это же целый праздник, папочка. Только в субботу и воскресенье мы, можем быть вместе.

Время тянулось бесконечно. Так всегда и бывает, когда ты занят пассивным наблюдением. Я обозревал этот район и не мог отделаться от впечатления, что нищета – это тоже своего рода наркотик, так как вызывает необратимое привыкание. В половине одиннадцатого появилась парочка подозрительного вида парней. Подъехали эти типы на маленьком черном грузовичке. Они тут же организовали импровизированный магазинчик, открыв торговлю арбузами, кукурузными початками, помидорами и капустой. Причем арбузы и дыни они складывали горкой прямо в сточную канаву.

Ближе к одиннадцати мною овладело беспокойство. Наша информация могла оказаться неверной. Волнение перерастало в паранойю. А что если Сонеджи, который так мастерски меняет облик, уже посетил притон? Вдруг он и сейчас там?

Я распахнул дверцу автомобиля и вышел. Жара навалилась на меня так, как если бы я вступил в раскаленную духовку. И все же это было куда лучше, чем, скрючившись, неподвижно сидеть в машине.

– Что ты задумал? – недоумевающе вскрикнул Гроуз. Он-то, похоже, не собирался отрывать задницу от сиденья целый день, ожидая, пока Сонеджи сам не придет к нему в руки.

– Доверься мне, – тихо произнес я.

Глава 47

Я снял с себя белоснежную рубашку, обвязал ее вокруг пояса и прищурил глаза. Когда я вновь открыл их, то постарался сделать так, чтобы они приобрели мутный и отсутствующий взор.

– Алекс! – пискнул мне вслед Гроуз, но я, проигнорировав его возглас, ленивой шаркающей походкой поплелся к полуразвалившемуся притону. Со стороны я больше всего напоминал заурядного уличного панка. Впрочем, для меня это не составляло труда. Сколько раз мне приходилось изображать для пользы дела подобных расхлябанных типов в своем собственном районе! Кстати, мой старший брат, пока не отдал Богу душу, был панком до мозга костей.

Притон оказался в самом тупике, между заброшенными зданиями. Порядок его работы ничем не отличался от функционирования подобных ему заведений, которых я на своем веку видел предостаточно: и в Вашингтоне, и в Балтиморе, и в Филадельфии, и в Майами, и в самом Нью-Йорке. Никакой разницы, даже как-то странно.