Кошки-мышки

– Что там впереди? Что находится дальше по 42-й? Куда его черти несут? – не унимался я. Гроуз в отчаянии взмахнул руками:

– Таймс-сквер – район, где ютятся все отбросы общества. Но до него еще далеко. Мы проедем мимо театрального Нью-Йорка. Еще по пути встретится большой автовокзал. А сейчас приближаемся к вокзалу Гранд-централ.

– Значит, тут и будет остановка, – уверенно произнес я. – Я ничуть в этом не сомневаюсь. Именно туда он и направляется. Это же вокзал! – еще один подвал, знаменитый тем, что тянется на несколько кварталов. Подвал из подвалов.

Гэри Сонеджи, остановив автобус, ловко выпрыгнул на улицу и побежал дальше по 42-ой. Он мчался к вокзалу. Он был на пороге своего дома. В одной руке Сонеджи продолжал держать сверток, размахивая им настолько небрежно, словно хотел продемонстрировать нам, насколько ему безразлична жизнь малыша.

Чтоб он провалился в ад! Сонеджи вышел на финишную прямую, и только он один знал, что все это значит.

Глава 60

Я побежал следом за Сонеджи по переполненной людьми 42-й улице. Вскоре она вывела нас на еще более оживленную вокзальную площадь. Тысячи изнуренных пассажиров уже прибыли сюда, чтобы начать свой рабочий день. Они еще не подозревали, насколько сложным и неприятным он окажется.

Гранд-централ – это тот вокзал, куда приходят поезда со всех пригородов. Кроме того, отсюда расходятся сразу три разных линии метро: Лексингтон-авеню, Таймс-сквер-Гранд-централ и Квинс. Терминал занимает территорию в три квартала между 42-й и 45-й улицами. На верхнем уровне на этом вокзале располагается сорок один путь, на нижнем – двадцать шесть, но дальше этот ярус сужается и остается место лишь для четырех веток. Отсюда идут поезда до 96-й улицы.

Нижний ярус представляет собой, наверное, самый огромный и запутанный лабиринт во всем мире.

Это место и стало символом подвала для Гэри.

Я продолжал настойчиво протискиваться между торопящимися на работу служащими, приехавшими сюда из окрестностей Нью-Йорка. Мне удалось пробраться сначала в зал ожидания, затем на центральную площадку, напоминавшую огромную пещеру. Повсюду велись какие-то строительно-ремонтные работы. Со стен свисали громадные парусиновые транспаранты, рекламирующие перелеты компанией Пан-Америкэн и кроссовки «Найк». С того места, куда я попал, открывался вид сразу на несколько десятков путей.

Через несколько секунд меня догнал детектив Гроуз. Видимо, у нас обоих бушевал адреналин в крови.

– Он все еще держит младенца, – гневно произнес Кармин. – Его уже видели бегущим к нижнему ярусу.

Итак, сейчас, по всей вероятности, начиналась игра в догонялки. Гэри Сонеджи торопился попасть в свой любимый подвал. Что ж, это не сулит ничего хорошего тысячам невинных людей, которые прибыли сюда сегодня по долгу службы. У Сонеджи имеется бомба, а может, и не одна.

Я провел Гроуза вниз по лестнице под светящийся щит с рекламой: «Бар с устрицами – на этом уровне». Весь вокзал находился в состоянии реконструкции и обновления, что только добавляло беспокойства и суматохи в и без того тревожные события. Мы проталкивались вперед, упорно продвигаясь через переполненные посетителями крохотные пекарни и магазинчики, торгующие деликатесами. Да, здесь можно было неплохо наесться в ожидании поезда, да так, что тебя разорвет. Хотя сегодняшняя обстановка способствовала этому не только в том, что касалось еды… Впереди мелькнула лавка, где продавались ножевые изделия «Хоффриц». Уж не здесь ли приобрел свое кровавое оружие Сонеджи, отправляясь на вокзал Пенн Стейшн?

Вскоре мы с Гроузом оказались на следующем уровне. Мы вошли в просторную аркаду, окруженную выходами к путям. Отсюда указатели выводили также в метро, на линию к Таймс-сквер.

Гроуз прижал к уху рацию. Все это время он внимательно слушал доклады полицейских со всего вокзала.

– Он проник в тоннели. Мы уже близко, – коротко сообщил мне Кармин.

Мы побежали вниз по очередной каменной лестнице. Здесь было так жарко и душно, что мы успели покрыться потом. Все здание вокзала вибрировало. Серые каменные стены и пол сотрясались, пока мы неумолимо приближались к цели. Мне показалось, что мы находимся уже в самом аду. Оставалось только выяснить, в котором из его кругов.

И в этот момент впереди я увидел Гэри Сонеджи. Но лишь на мгновение, и он тут же снова растворился. В руках он по-прежнему держал младенца. А может быть, это был просто пестрый розово-голубой сверток из ткани?

И опять он возник невдалеке передо мной. Сколько же будет длиться эта гонка? Внезапно Сонеджи остановился. Он повернулся ко мне, и по его взгляду я понял, что этот человек уже ничего не боится.

– Доктор Кросс! – крикнул Гэри. – Вы прекрасно следуете всем моим инструкциям.

Глава 61

Сонеджи до сих пор придерживался своей мрачной теории: все то, что сердит и возмущает людей, приводит их в состояние безутешного горя, все то, что наносит неизлечимые душевные раны, – именно это, и только это он делал и будет делать.