Кошки не плачут (СИ)

- Увы, правда. Советую заглянуть в лабораторию своего ненаглядного. Уверен, найдешь там много интересного. Например, клетку или кандалы – чтобы удерживать себя от убийств в полнолуние… ведь никакие препараты не избавят истинного вервольфа от превращения в такую ночь. Невозможно постоянно контролировать и подавлять свою природу! Это я тебе говорю, вампир, уже не одно столетие живущий под луной.

  Я обхватила голову руками, сжала, пытаясь прийти в себя. Родной, теплый, но странный Вик… жуткий дом при лаборатории… припадочная и жестокая сестра… волчий вой ночью, разбудивший меня…  нежелание Вика заниматься со мной любовью  - из страха перед инстинктами хищника…

- В общем, я хочу, чтобы ты съездила в его лабораторию и нашла доказательства моей правоты, - уже другим, холодным тоном продолжил вампир. – После того, как ты убедишься, что я тебе не врал, и принесешь мне свои извинения, я подумаю, что я смогу рассказать тебе о Мэб.

- Скажи, Люций… - я подняла голову и рассеянно потерла виски пальцами (все чувства от потрясения словно отрезало), - а зачем ты так старался открыть мне глаза? Для чего это тебе? Ну, сожрал бы меня однажды Вик – тебе-то что?!

- А вот это уже не твое дело. У меня есть причины. Ты допила? Тогда я больше тебя не задерживаю…

  Он поднялся, немного побледнев, словно мои слова заставили его вспомнить что-то очень болезненное и неприятное, и указал мне на дверь. Я тоже вскочила, подошла к нему вплотную, запрокинула голову, глядя ему в глаза.

- И все же объясни мне эти причины, Люций.

  Он сильно вздрогнул, когда я произнесла его имя. Усмешка красивых чувственных губ стала кривой и напряженной.

- И думать забудь. Все, что нужно, ты уже узнала. Уходи теперь. Не нарывайся – ты же знаешь, я редко бываю таким добрым!

- Знаю, - горько рассмеялась я. – Но, Люций…

- Не произноси моего имени! – резко оборвал он меня, чуть отшатнувшись. В черных глазах застыла такая боль, что я даже растерялась. Неужели у Младшего Лорда в груди бьется сердце, способное чувствовать?

- Почему? – тихо спросила я и снова подошла к нему близко-близко. Вино ударило в голову, и все казалось мне таким странным, точно я видела сон… Полумрак комнаты был наполнен запахом озона, и от него сильно кружилась голова.

  Люций не отодвинулся на этот раз, и, задрав голову, я уткнулась взглядом в его гладко выбритый подбородок. Интересно, у вампиров растет щетина? Никогда не встречала бородатых кровопийц…

- Ты мерзавец, но губы у тебя красивые, - пробормотала я, пошатываясь – хмель вовсю бушевал в крови. Люцию пришлось поднять руки и ухватить меня за плечи, чтобы я не сползла к его ногам. Теперь я практически лежала на его груди.

- И..это… глаза тоже красивые, - продолжала перечислять я тоскливо, - и волосы, и пахнет от тебя дождем, и вообще весь ты какой-то неправильный. У тебя должна быть мертвенно-серая кожа, гнилая вонь изо рта и злобное лицо. Почему ты не такой? Я не могу ненавидеть тебя, когда ты так красив… мой враг.

- Мне в сто крат труднее ненавидеть тебя, Шеба. – едва слышно отозвался он. Его дыхание обожгло мои веки. – И почти невозможно не хотеть тебя.

- Разве можно хотеть того, кого ненавидишь? – хихикнула я. – А можно ненавидеть того, кого всегда хотела? Я люблю Вика, а ты говоришь, он – оборотень, убийца… значит, мне надо его ненавидеть… а я не могу. Я никого не могу ненавидеть! Вика, Фэйта… тебя.

  Внезапно разозлившись, я отпрянула и замолотила кулаками по его груди, затем вцепилась в шелк рубашки, яростно рванула.

- Да чтоб ты сдох! Чтобы ты сдох, Люций!

  Он молча перехватил мои запястья, притянул меня к себе, заключил в стальные тиски рук, и вдруг – я так и не поняла, как это произошло – мы очутились на кровати. Он придавил меня тяжестью своего тела, да так, что не только шелохнуться, но и вздохнуть было трудно – склонил свое лицо к моему, защекотал щеки волосами…

- Пусти, пусти! – яростно зашипела я, дергаясь и извиваясь, но как-то неубедительно. Мне нравился плен его рук… Люций коротко рассмеялся и вдруг впился в мои губы долгим, жадным, голодным поцелуем.

  Я думала, этот поцелуй сведет меня с ума. Губы вампира оказались теплыми, сухими, чуть шершавыми, с привкусом вина и крови. Они заразили меня своим безумием – и я ответила на поцелуй, страстно, искренне, так, словно целовалась в последний раз в своей жизни. Когда же Люций слегка отодвинулся, я потянулась за ним с протестующим стоном и даже цапнула его за нижнюю губу.

- Осторожнее, моя девочка, - шепнул он с усмешкой, - не пусти мне кровь. Ты же не хочешь стать вампиром…

  И снова принялся меня целовать. Острые клыки царапали мои губы… Одна его рука по-прежнему прижимала меня к кровати, другая же принялась сдирать с меня пальто, расстегивать платье, а потом, когда пуговицы заартачились, и вовсе нетерпеливо его рвать… Я только жалобно попискивала и выгибала спину под этими требовательными руками.

  Он покрывал поцелуями мои губы, глаза, волосы, шею и грудь, вертел меня, как куклу, грубо и в то же время осторожно – Вик так со мной никогда себя не вел! Боже, ясно теперь, почему Рэй так сходила с ума по Люцию…