Кошки смотрят свысока

Глава 34, в которой всем сестрам раздается по серьгам. Братья тоже без сладкого не остаются

Они молча посидели еще минутку, опираясь спинам о согретый вечерним солнцем бок автомобиля и держась за руки.

С появлением Добермана у горла Альбины появился нож, а на сердце — уверенность, что всё будет хорошо. Потому что если Тин своими заявлениями перевернул всё с ног на голову, то Леша вправил как надо. Леденящая пустота внутри заполнилась уверенностью, что Алексей ее обязательно спасет. И защитит. Главное — ему не мешать. И верить.

И Аля верила и не мешала. Даже сделала вид, что сознание потеряла, чтобы он не отвлекался. Хотя ей было очень страшно. Потом, когда Доберман положил ее на обочину. Когда Валентин толкнул ее в пропасть (снова), она испугаться не успела. Осознание накрыло позже. Но она к тому времени лежала. А не то упала бы.

А потом она даже помогла.

Вообще-то Яницкая была человеком мирным и убежденным пацифистом. Но Евгении врезала не только из необходимости, но и удовольствия ради. «Она себя всегда плохо чувствует, когда внимание обращают на кого-то другого». А Женечка плохо себя чувствует, когда внимание обращают на нее.

И нечего пялиться на ее Лёшу.

Из-за машины слышались стоны, упреки и бубнеж.

Алексей с сожалением поднялся и пошел наводить порядок. Аля тоже поднялась. Она всё же врач. А там всё же ранение. Валентин оказался сложным пациентом, и Доберман, в конце концов, обеспечил ему анестезию в челюсть, вызвав возмущение женской стороны. Но такое, не очень активное. Женя побаивалась, а Аля была всё еще в шоке.

Когда полиция и скорая, которых вызвал Доберман с телефона Альбины, приехали, стало уже прохладно. А может, ее потряхивало от волнения. То, чего она так не хотела, всё-таки случилось. Начались допросы (или опросы, хотя по сути — одно и то же). Потом допросы (и опросы) продолжились в мрачном и давно не ремонтированном отделении районной полиции. Она вновь и вновь повторяла одно и то же. Закончилось всё только часам к двум ночи. Их с Алексеем отвезли в ближайшую гостиницу (язык не поворачивался назвать это совковое предприятие отелем) на патрульной машине. Как Аля поняла из разговоров, Маркелов каким-то образом договорился.

Они добрались до постели и уснули в обнимку.

Утром Яницкая долго соображала, где и почему находится. Ровно до момента, когда из санузла вышел Алексей. Он вытирал влажные волосы полотенцем.

— Давай так, — предложил он, — я сейчас тебе рассказываю, как всё было на самом деле. Ты меня бьёшь, ругаешь, а потом прощаешь и выходишь за меня замуж, договорились?

Аля кивнула. Затем помотала головой. Затем стукнула Добермана кулаком в мощный бицепс. Нельзя же так с девушками!

— Мы не настолько близко знакомы! — наконец выдала она.

— Спасибо, что не отказала, — ухмыльнулся он.

И стал рассказывать.

Издалека.

Начиная со своей учебы в военном училище и про своих друзей, Дока и Кощея. Про свою службу — в двух словах. Про ранение — в одном, он вообще рассказывал короткими рубленными предложениями, будто рапорт читал, — и увольнение из армии. Про неожиданное предложение от его друга и знакомство с Альбиной — только с другой стороны. Про первое впечатление, и про второе и третье. Аля только диву давалась — неужели всё, о чем рассказывал, происходило с ней?

Было очень обидно, что Доберман не рассказал ей правду о себе сразу. Яницкая даже думала, не поплакать ли. Но мозг давился новой информацией, безуспешно пытаясь ее переварить, а Маркелов всё рассказывал и рассказывал, так что сил еще и на слёзы, в общем-то, не нашлось.

Альбина решила, что поплачет в другой раз.

К тому же она хотела в туалет. И помыться нужно было.

Конечно, они были мало знакомы. Поэтому Аля не могла ответить согласием на его предложение. Вот так сразу. Ей нужно время, чтобы подумать. Ему нужно время, чтобы за ней поухаживать.

Вот тогда она и поплачет.

Времени до того момента, как они пойдут подавать документы в ЗАГС, еще достаточно. Ей хватит. Она по-быстрому.

В душевую она успела.

Стоило ей выйти из душа, вытирая мокрые волосы, как в дверь номера настойчиво постучали.

Алексей открыл.

За дверью обнаружилась целая делегация из четырех человек. Из них Альбина знала  Александра Александровича. Алексей холодно поприветствовал шкафа из семейства шварценеггеров с фингалом под глазом и многочисленными ссадинами на открытых для осмотра участках тела. Судя по имени и другим симптомам, это был тот самый потерянный «Кощей». Он проявлял признаки неловкости. Но так, чуть-чуть. Видимо, на такой объем мышечной массы концентрация совести оказалась не слишком высокой.

— Чем обязаны? — спросил Алексей, встав на проходе и складывая руки на груди.

— Вам не кажется, что нам стоит поговорить? — Тяжелков протиснулся в номер мимо статуи Командора в лице (и теле) Маркелова.

Остальные прошли следом.