Кошки в доме. Кошки в мае

Что бы я ни предпринимала, уйти незамеченной мне не удавалось. Иногда я оставляла тачку за калиткой и выжидала удобного момента, а потом прокрадывалась наружу и катила ее в лес. Тщетно! Кто-нибудь вел слежку. Из-под веток сирени, так удобно нависавшей над краем крыши угольного сарая, демонстративно прячась за углом дровяного навеса или — если это был Соломон — просто сидя в тачке.

Путешествие в лес было достаточно скверным. Котята в тачке, котята, вываливающиеся из тачки, Саджи шагает рядом и кричит всем встречным: «Смотрите, как Мы Идем за Перегноем!» А через несколько минут кто-то — обычно Соломон — отчаянно вопиет далеко позади: Подождите Его! Он Отстал!

Однако по пути туда они хотя бы знали, что идут куда-то и это может быть интересно (теплая компания всегда старалась ничего не упустить), а потому мы обычно добирались до места всем скопом. Настоящие неприятности начинались на обратном пути, когда они огорченно соображали, что идут всего-навсего домой.

Тут они принимались карабкаться на одно дерево за другим, утверждая, что останутся там и будут птичками, — все, кроме Соломона, который садился у ствола и объявлял, что будет грибом. Они прятались в высокой траве, а потом, пока я отчаянно звала их у одного края луга, неожиданно появлялись совсем с другой стороны, прыгая через маргаритки точно стадо кенгуру. Они без конца устраивали засады друг на друга. Один подкрадывался медленно-медленно, другой приближался еще медленнее, так что игра эта могла тянуться бесконечно, и особенно если засада устраивалась на кошечку — она не любила, чтобы на нее откуда-то прыгали, и сразу же удалялась в обратном направлении. Даже когда мы возвращались в лоно цивилизации, они продолжали бесчинствовать. Задерживались у каждой калитки и либо вопили (и Саджи в том числе), чтобы я вернулась за ними — они Боятся Пройти Мимо, либо, если внутри было что-то интересное (младенец в коляске, открытая входная дверь) всей оравой входили внутрь, чтобы поглядеть что и как.

Я часто возвращалась настолько измученной, что мне необходимо было прилечь и дать отдых истерзанным нервам. Но без особого толка. Если они оставались в саду, я начинала гадать, что еще они затевают. Как-то раз я не выдержала и пошла выяснить, чем объясняется противоестественная тишина, и только-только успела увидеть, как они удаляются по дороге, повторяя поход за перегноем. А если я брала их с собой наверх, они либо принимались играть на кровати в салочки, либо разом плюхались на меня, заявляя, что тоже немножко поспят. Если же я оставляла их внизу, Саджи обычно начинала демонстрировать им, как опрокидывается клетка с Шорти.

И я всегда вставала на всякий случай, услышав падение клетки, и, пошатываясь, спускалась вниз — как оказалось не зря. Как-то раз я обнаружила, что кресла на нужном месте не оказалось и Шорти, как обычно бесхвостый, отчаянно мечется по полу, тщась повернуться одновременно к окружившим его котятам, а Саджи, расположившись на ручке кресла, нежным голосом подбодряет их поиграть с миленькой птичкой, все равно ей от них не убежать.

Мне этот случай запомнился особенно хорошо, потому что он был последним, когда они резвились все вместе.

На следующий день один из голубых ребят отправился в свой новый дом после заключительной игры, от которой у меня в горле поднялся дурацкий комок, пока я смотрела, как его лапка тянется к братьям и сестре из отверстия в корзинке. А на следующий день Саджи — внезапно, трагично, даже вспомнить страшно — умерла.

Глава десятая ПОБЕДИТЕЛЬ ВЕЛИКАНОВ

Саджи умерла после операции, когда ее стерилизовали. Мы решили больше не заводить котят. Нет, они нам вовсе не прискучили. Как ни громили они дом, как ни терзали наши нервы, мы все равно с наслаждением и дальше растили бы шумных, деспотичных, обаятельных сиамских котят.

Однако, как нам пришлось убедиться, в нашей глуши продавать их было очень не просто, и люди, которые изъявляли намерение купить, исчезали, услышав, что мы просим за каждого четыре гинеи. Им казалось, что в деревне котята, как и капуста, должны стоить дешевле. Одна потенциальная покупательница заявила напрямик, что вся затея с сиамскими кошками — это чистый грабеж. Простых котят люди рады бывают отдать даром. Кошки плодятся точно мухи, вырастить котенка не стоит ничего, так в чем разница, хотела бы она знать.

Разница была в том, что за Саджи мы заплатили не четыре гинеи, а больше. Заплатили мы и за то, чтобы спарить ее с первоклассным производителем, а котята питались не объедками и не хлебом с молоком, а получали хорошо сбалансированную пищу, какая необходима сиамским кошкам.

Обычные котята оставляют своих матерей в возрасте от четырех до шести недель, но сиамские котята развиваются медленнее, и никто, достойный их выращивать, не продаст сиамского котенка моложе десяти — двенадцати недель.