Кошмар двенадцатого числа

Странная сила обжигала меня в тот миг особенно невыносимо. Хотелось бы кричать, но я не мог. И просто наблюдал, как мой разум проходит сквозь поверхность красной планеты, устремляясь к ее центру. И именно там, в ее глубинах, я увидел странных существ, что населяли ее. Существа, больше похожие на насекомых, они не видели света, я даже не уверен, нуждались ли они в дыхании. Их красные глаза светились, прямо как нутро их… Наверное, даже улья или дома, чем планеты. Они имели жвалы, две пары чего-то похожего на руки и еще одну – на задние ноги саранчи. Из их спин торчали странные иглы, а все тело было настолько темным, что казалось, поглощало свет. Но что в тот миг меня пугало больше всего – это их красные, словно бы стеклянные глаза овальной формы, смотрели в эти мгновения на меня. Взгляды тысяч этих тварей, что всегда были обращены на меня. Они крайне внимательно наблюдали за моим спуском, но еще не спешили нападать. Они будто знали, что ждет меня в центре их мира. И это всегда пугало меня большего всего.

Чем ближе я спускался к центру красной планеты, тем сильнее чувствовался нестерпимый жар и озноб. Все мое существо протестовало против той силы, что таилась в этом месте. И все равно – я медленно спускался ниже.

И с каждым разом мысль об улье мне казалось все правдоподобней и естественней. За неровной поверхностью красная планета делилась на этакие ярусы. Самым неочевидным из них – я обозвал клетки – он также состоял из неровных прутьев, но в этот раз они все же приобретали весьма конкретные очертания. Этаких овальных коконов или же клеток. Иногда за их прутьями я различал тела совсем невиданных тварей, костей, а иногда – вполне себе обычных людей и животных. Кто или что бы там не оказалось, просто помирало в этих клетках. Мне не было понятно, зачем они были нужны этим тварям. Возможно, они ими писались. Но может быть… Они что-то подпитывали в самом улье этих отродий. Может они были нужны для каких-то еще более изощренных вещей. Кто их знает, если они способны существовать без привычного воздуха в бесконечном космосе.

Этажи ниже частично менялись. Иногда я видел что-то вроде пустот в конструкции их улья. Должно быть, спальни или комнаты досуга. Иногда я встречал коконы этих существ. Безобразно пригвожденные к стенам светящиеся красные сферы. На стенах, выложенные горкой на относительно ровных поверхностях. Рядом с этими кладками всегда были особи взрослее. Хотя пару раз я видел совсем маленьких таких существ. Однако выглядели они примерно также отвратительно, как и их взрослые собратья.

Спускаясь еще ниже, я видел колбы с неизвестной огненной жидкостью. Она чем-то напоминало пламя – этот процесс я даже не могу назвать кипением. Оно вертелось, вскипало, хаотично перемешалось в сосудах с неизвестной гладкой поверхностью. Порой эти колбы занимали весь ярус. Но я спускался все ниже.

Здесь, почти у самого центра, я ощущал нарастающую дрожь. На короткие мгновения мне казалось, что даже нутро улья живое, но то, что открывалось мне за чередой искривленных прутьев, сложно назвать хоть каким-то привычным образом. В самом центре кипело нечто красное. Из него порой проходил яркий золотой свет. Нечто в форме сферы постоянно двигалось, как та жидкость в колбах – она не кипела, точно не в привычном понимании, но что-то в его недрах постоянно вырабатывало энергию. Иногда она даже вырывалась сквозь толщу красной массы, что сразу провоцировало новую вспышку света на поверхности сферы. Со всех сторон ее окружали острые шипы, однако кроме них не было ничего, что обычно требуется для управления или просто поддержания механизмов. Сфера словно бы существовала сама, как цельное существо, но все еще являлось частью улья странных космических существ.

Приблизившись к ней достаточно близко, я начинал различать голоса. От неразборчивых криков самых разных животных, птиц и еще неизвестно кого, до вполне привычной человеческой речи. Казалось, что все они пребывали в жуткой агонии и страдании. От этих звуков мне всегда становилось не по себе. Однако даже все это меркло перед тем голосом, что прорывался сквозь все эти звуки, и всегда произносил лишь одно: "Говори." Я все еще не мог сказать ни слова – мои вопросы всегда мелькали лишь в моих мыслях, однако и этого было достаточно, чтобы эта сфера меня услышала. Она всегда отвечала. Я порою не мог вспомнить что, но очень поздно, уже не во сне, как раз тогда, когда случались события, я вспоминал ее ответ. Порою я пытался их как-то запоминать и записывать, пытаться вынести их с собой из сна.

Все эти ответы сбывались с пугающей точностью. Я задавал вопросы о будущем, о прошлом, но лишь однажды я осмелел настолько, чтобы спросить ее – что оно такое.