КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ

Я сказал, что люблю её, скучаю по ней и что мне нужно знать её чувства. Спросил, будет ли она мне писать. Естественно, мои родители будут писать, но мне хотелось получать весточки и от девушки. Мне нужна была связь с миром, который я покидал.

– Это многое значит для меня, Шарлотта, у меня жуткое предчувствие, что со мной там что-то случится.

Она посмотрела на меня и ничего не ответила.

– Ну, как тебе в армии? Расскажешь?

Чёрт подери, Шарлотта Пакетт! Послушай! Я здесь не для того, чтобы болтать об армии. Я отмахал полстраны не для того, чтобы рассказывать тебе, как я управляюсь со штыком.

Я здесь, чтобы поговорить о нас с тобой. О тебе и обо мне, понимаешь? А ты пытаешься уйти от разговора, ходишь вокруг да около, как собака, собравшаяся обгадить малину.

Губы мои задрожали. В горле пересохло. Голова закружилась, меня била нервная дрожь и поташнивало. Я поднёс стакан воды ко рту и облил рубашку.

– Брэд, с тобой всё в порядке?

– Нет, мне надо…ничего страшного, ты всё равно не поймёшь.

Силой духа
Своего изменчивого мира
Я медленно разрушаюсь
И остаюсь один…

Слёзы побежали по щекам. Я чувствовал себя так, словно снял штаны в витрине магазина 'Мейси' на Рождество, а все вокруг глазеют.

– Шарлотта, я так много хотел тебе сказать, но ты всё всегда чертовски усложняешь!

Не слушай слова, что я говорю,
Просто посмотри мне в глаза,
Прикоснись к моему сердцу.

– Прости… Господи Иисусе… Я не хотел кричать. Прости.

– Ты уже хочешь стать католиком, Брэд?

– Нет! И это окончательно!

Я бухнул кулаком по столу. Посетители обернулись. Я снял очки и утёрся рукавом. Я знал, что этот вопрос всплывёт.

– И я не собираюсь это обсуждать. Мы сотни раз говорили об этом, Шарлотта…

Мудрый старый филин,
На церковь взгромоздясь,
Ухал непристойности,
У Бога не спросясь…

Она лишь смотрела на меня детскими голубыми глазами.

Подали обед. Мы говорили, но это был поверхностный, ни к чему не обязывающий разговор.

Послушай меня,
Шарлотта Пакетт!
У каждого из нас свои мысли,
Не будем искать виноватых,
Просто скажи, что ты чувствуешь,
А не то, что тебе следует сказать.

В ссорах Шарлотта словно коченела, как будто пыталась удержать что-то внутри себя и не смела выплеснуть наружу. Любовь, страх и гнев клокотали в ней одновременно. Наверное, мы плохо знали друг друга…

Но ты и я
Вдруг встретились,
И опять, как два слона,
Толкаемся в темноте.

Она держала свои чувства в узде, пока не приходила домой, а там она орала, визжала и плакала, и пинала стены, словно стены были мной.

– Есть ли у нас какой-нибудь шанс, Шарлотта? Я хочу знать.

Сегодня вечером я – Христофор Колумб,
А ты, моя любовь, будешь
Изабеллой, первой испанской королевой.
Мы будем любить друг друга,
А когда придёт утро,
Ты вернёшься в своё королевство
На корабле,
А я поставлю паруса и буду искать
Ещё не открытые земли…
И мы подарим друг другу то,
Чего не могут подарить не знающие любви сердца.

Ты БЫЛА Изабеллой,

А не дочерью смотрителя маяка :
Пусть на несколько часов, но мы БЫЛИ
Теми, кем хотели стать.

Я смотрел ей в глаза. Влажные глаза. Я знал, о чём она думает. Да, Брэд, да…если б ты пообещал бросить пить и стать католиком…то вот тебе крест до самой могилы…да, тогда шанс может быть. Но ты так не поступишь, знаю, что нет. Я знаю таких, как ты. И я не могу любить тебя, пока ты не изменишься. Это так больно. Вот такая я…

Давай представим,
Что я Юрий Живаго,
А ты – моя любимая Лара.
Мы будем строить замки
И кататься на санках
По свежему снегу…
Любовь без начала
И мир без конца.

Помолчав, она ответила.

– Не думаю, Брэд.

Я скривил губы, закрыл глаза и кивнул.

– Ладно…спасибо…Мне нужно было знать, так или иначе.

Ведь я уже был дельфином, который плыл
К Гавайским островам, пока не превратился
В ветер, надувающий парус-спинакер…
Так почему мне не быть самой любовью?

Обед кончился; я положил чаевые под тарелку, взял сумку, оплатил счёт, и мы вышли на улицу.