Кошмар: моментальные снимки

Его нелады с алкоголем начались именно во время работы в «Пэддок Пабликейшенс». Он много пил в течение нескольких лет, хоть это никогда не случалось на рабочем месте и не отражалось на рабочем процессе.

Брэд обратился за помощью в местную лютеранскую больницу и несколько недель проходил курс лечения. Это лечение по своему страховому плану оплатила «Паддок Пабликейшенс», потому что наша компания считает алкоголизм тем, что он есть на самом деле — болезнью, которую нельзя вылечить, но которую можно контролировать так, что она не будет влиять на моральное состояние человека больше, чем чих или кашель.

Как непосредственный начальник Брэда, я принимал участие в некоторых консультативных занятиях с ним и позже много общался с ним, как в официальной, так и в неофициальной обстановке. Я убеждён, что он вышел из больницы более сильным и решительным человеком. Эта сила и решимость направлены на отказ от возврата к прежнему состоянию, и я полагаю, что для поддержания трезвости он мог бы пожертвовать и комфортом, и своими слабостями. С тех пор я ни разу не видел в его руках стакана.

Я хотел бы затронуть ещё один момент в судьбе Брэда Брекка — это его отношение к Канаде. Покинув Северную Дакоту для работы в «Калгари Геральд», он слал мне письма, полные энтузиазма и надежды. Он был настроен на плодотворную работу в Калгари, он собирался сделать свою жизнь значимой, он планировал влиться в общество и обогатить его. Помню, его письма в то время изобиловали восхищением людьми и восторгами от новой родины. И, уехав из Канады, он часто писал мне о своём страстном желании вернуться.

Я думаю, что Брэд хочет вернуться в Канаду ради себя самого; причины его не политические, не моральные и не экономические — он хочет вернуться к тому, что имеет для него огромное значение.

Искренне Ваш,

Джеймс Ф. Весли,

Руководящий редактор

*****

Я подал на развод и завершил этот процесс во Флориде летом 74-го.

Годы, проведённые вместе, прошли впустую. Мы были два очень разных человека, с несовместимыми темпераментами, абсолютно противоположными ценностями, желаниями и помыслами. Даже секс между нами был несовершенен. Ожесточённый, без настоящей интимности. Наверное, это была моя вина. В сексуальном плане я так и остался в борделях Сайгона. Поэтому в постели мы боролись и катались, как животные. Мэрилу была большой кошкой, и после занятий любовью на моей спине появлялись раны от её ногтей. Но и вне спальни мы тоже не могли ужиться. Никогда в жизни я не был так одинок, как живя под одной крышей с Мэрилу. И для нас обоих мой уход явился облегчением.

От развода на душе кошки скребли. Развод — недальновидное решение, это серьёзный жизненный провал, а я всегда ненавидел негатив в любой форме. Сначала я проклинал за неудачи себя, а потом — её.

Тяжело было признать правду, но — мы не подходили друг к другу. Как две разные ноги. С каждой в отдельности всё в порядке, а ходить нельзя. Жаль, что у нас были дети. Для них наша беда была ещё горше. Они сильно переживали.