Кошмар нашей настоящей жизни

Он подошёл ближе к поникшей дистрофично тоненькой девушке, и тяжело дыша, но победно придвинул к ней мешок, следуя указаниям говорившего с ним. Та подняла на него испуганный взгляд. Сначала отшатнулась, но вдруг поняла, что ей предлагают лёгкую смерть от взрыва бомбы в мешке. Слёзы навернулись ей на глаза! Она заметила этого неудавшегося самоубийцу, но социально та была ниже классом! Её оставили хозяин и подруга, но чужой убивец принес избавление от боли и глоток её будущего после смерти!..

— Понимаю, — ответил Антон звонящему, — жизнь — это жизнь, как правило. Отнимет у тебя последнее и будет это у тебя на глазах уничтожать, а когда уничтожит, будет травить чем угодно, растоптав то, что ты любил больше всего. Я вас действительно понимаю. У меня был в студенческие годы такой инцидент. У меня умерла мать и, хоть до её смерти я был жестоким и трусливым ублюдком, после её смерти я опомнился. Жизнь меня так наказала. Я испытал такую боль, что практически сошёл с ума. А по существу мы все боимся её — жизни.

— Не в бровь, а в глаз сказал. Кстати, знаете, как мою дочь доводили психически до суицида?

— Нет, не знаю. Расскажите пожалуйста, мне даже интересно. Я даже в той ситуации видел её очень сильной и умной девушкой, которая в огонь бросится, но отстоит собственное достоинство. Когда её насиловала толпа конченных уродов, она не взвизгнула даже. У вас невероятно сильная дочь, просто невероятно.

— Я знаю, — сказал с печалью Вячеслав, говоря о покойной Аэлите, — и я очень рад, что они её убили, а точнее, смогли убить.

— Смотри, это должно быть то, что тебе нужно! Её тогда доводили до суицида!

— Несколько мужчин?

— Да, они были шаманами и занимались магией, работая на правительство.

— Она была феминистка и считает себя богиней над всеми мужиками и все их проблемы в жизни из-за неё, хотя они убили других девочек на самом деле до этого, — говорил о покойной дочери отец, держа Антона рядом с бомбой в мешке шантажом спустить взрыватель, — просто моя дочь знала о системе и, естественно все марионетки были мобилизованы. И они ей внушали, что женщина не имеет права даже думать, а должна только рожать и с ними трахаться, не говоря уже о том, что она испытывала очень тяжёлые психические состояния, когда даже просто хотела что-то понять, познать или почитать, не говоря уже о том, что она любила рисовать, но ей внушали — нет. Это мужчины рисование придумали и пока не потрахаешься фиг тебе, а не рисование. А если станешь шлюхой, можно будет все — так они её доводили до суицида, чтобы она никому не рассказал и системе контроля инкубационных планет. Просто моя дочь очень глубоко и сильно чувствовала людей, потому что их любит, по крайней мере на земле и это она мне все рассказала.

— Это кошмар, просто кошмар, если действительно мужчины так думают, потому что система явно этим пыталась спровоцировать убийство и изнасилование — с холодом произнёс Антон, — Смотри, ищи способ не спускать взрыватель, здесь есть всё, что надо, кроме безопасности!..

— Но поймите, мою дочь все-таки изнасиловали и убили, они достигли цели, а люди доказали, что они по-настоящему звери, я даже сам ощутил позор, что я вообще мужчина. Как вот до такого можно докатиться? Да лучше бы пошли лечиться к психиатру, потому что суицид невыход для них, только потеря разнообразия генетических признаков. Нет чтобы искать способы собственного выживания, они вон как решили делать, позорище, да и только.

— Давай же! — убеждал его Антон отключить детонатор, — Ты должен в этом разбираться!

— Конечно, но так или иначе это чудо, что она очнулась. Я обязательно приду на праздник. Ну что ж, я пошёл, — на этом Владислав положил трубку.

Антон отодвинул мешок от случайной девушки, и та ревела, что не будет лёгкого суицида.

— Ну же, очнись!

Антон после разговора с ним ощутил некое забвение, какое-то противоестественное. Он ощутил иллюзию потери воспоминаний о том, что с ним разговаривал, но при этом все помнил. И он даже оценил иронию этого явления: «Ну даже если я не совсем понимаю, наверное, если я ощущаю забвение, но помню, значит, что-то более глубокое ещё пуще запомнило». Пошёл Антон домой. Безразлично ему на это было, так как вопрос с бомбой уже был решён. Все аккумуляторы он вытащил.

— Спасибо, спасибо! — Слёзы благодарности застилали Августе глаза, она зашмыгала носом, и лихорадочно дрожащими руками стала перебирать содержимое подарков. — Не то… не то…

— Это то! То, что я хотела! Я брала с разных полок разных фасонов, разные толстовки! — как заклинание твердила крашенная, тонкая брюнетка, — Ты!.. Ты подслушивал!.. Ты подслушивал!

— Нет! Я только слышал!

— Я нашла! Есть! Я такую хотела! Я такую хотела!