Кошмар под Новый год

Но Павлову сейчас не интересовало, правда это или нет. Ей хотелось поскорее уйти от места, где таким фантастическим способом сбываются все злые пожелания, где даже мысль обретает такую ужасную форму. Она быстро шла вперед. За ней послушно семенил Заток. Следом друг за другом спешили ребята. Спорить с ней никому не хотелось. А то ведь она и сказать могла…

Эпилог

Костер медленно догорал. Да в нем сейчас и не было никакой нужды. Где-то там, далеко, за деревьями, за облаками, вставало солнце. Лес из черного становился серым. Сильно потеплело, и теперь вся поляна была заполнена шуршанием падающего с веток тяжелого снега.

Всю ночь к палаткам сходились ребята. Еще на просеке Мишка с Васильевым встретили уныло бредущего куда-то Сашку. Потом из леса вышел мрачный Антон, постоянно ощупывавший себя. Больше всего его волновали уши. Он чуть ли не на глаза натягивал шапочку, как следует прихлопывая ее ладонями. А потом тут же пальцами касался носа, бровей, руками проводил по щекам. Облегченно вздыхал, делал несколько шагов и снова хватался за шапку.

Вовку они нашли уже в лагере. По его словам, он бежал. Больше Сидоров ничего не помнил.

Приходили еще какие-то люди, выслушивали сбивчивые объяснения ребят и уходили.

Забрав Затока, ушли в свою конюшню девчонки.

Последним у костра остался Мишка. Ему совершенно не хотелось спать. Он встал, взял палку, поворошил гаснущие поленья. Вверх полетели искры, в лицо пахнуло дымом. Он поморщился, кашлянул, палка в его руке дернулась, вынимая из костра обуглившийся предмет.

Рыбкин почувствовал, как что-то сорвалось с палки и с глухим звуком упало неподалеку. От дыма на глаза Мишки набежали слезы, не дающие ему хорошенько рассмотреть, что же там такое. Рыба потянулся к странной находке и замер.

Перед ним лежала обуглившаяся подкова.

Мишка медленно сел. В голове за секунду пронеслось слишком много мыслей. Наконец возник один вопрос:

«Опять?»

Палкой он осторожно потрогал подкову. Была она самая обыкновенная. Даже дырочки по желобку сохранились. Подкова как подкова. Лошадь здесь проезжала, может, вчера, может, позавчера, а может, и сто лет назад, гвоздик из копыта вывалился, вот подкова и упала. А что лошадь? Ничего. Хромать начала. Хозяин стал на нее ругаться. Может, избил. А потом позвал кузнеца, и лошади поставили другую подкову, новенькую и блестящую.

И не надо ходить там, где кто-то кого-то когда-то обидел. Потому что обида вещь коварная, она помнится долго.

Мишка быстро оглянулся, потом подцепил подкову палкой и понес ее к проклятой черте.

От этой черты ничего не осталось. Здесь так много прошло народу, что ее просто-напросто затоптали.

Мишка сунул подкову под куст, упал на колени и стал старательно ее закапывать.

– Хватит, – выдохнул он, когда дело было сделано. – Больше ничего не будет.

Хотя в душе он был почему-то не очень в этом уверен.

За спиной раздались шаги. Уже готовый ко всему, Рыбкин вскочил, на всякий случай сжимая руки в кулаки.

– Вы тут лошадей не видели?

На него смотрела Светка. Такая же, как и раньше. Рыжая. Только сейчас лицо у нее было растерянным. Она хлопала ресницами, шмыгала носом, не понимая где она и что происходит.

– Все домой пошли, – опустил руки Мишка. – И Затока твоего взяли.

Света кивнула, покосилась на куст, под которым Мишка закапывал подкову.

– Что у тебя там? – как будто между делом спросила она.

– Так, – замялся Рыбкин. – Секрет один закопал.

– А! – протянула девочка, разворачиваясь. – Ну-ну, – зачем-то добавила она, уходя обратно в лес.

Мишка проводил ее глазами и тут же кинулся к кусту.

Ну уж нет! Он не позволит этим мерзким девчонкам второй раз устраивать бардак в лесу! Он эту подкову… на Луну забросит!

Солнце уже совсем взошло, а Мишка все еще колупался в снегу. Подкова как сквозь землю провалилась. Он все прокопал, чуть ли не с корнем выдернул куст – подковы не было.

– Этого не может быть, – под нос себе шептал Рыбкин, расширяя место поиска.

За своим занятием он не заметил, как пришел Паганель. Учитель снял очки, протер их, снова водрузил на нос и только потом заговорил.

– Теперь ты хочешь найти клад? – негромко спросил он.

– Нет, – буркнул Мишка, вытирая вспотевший от старания лоб. – Я хочу, чтобы все закончилось.

– А разве еще не закончилось? – удивился учитель.

– Не знаю.

– Для нас закончилось, – расправил плечи Олег Павлович.

– А для остальных? – напрягся Мишка, боясь, что учитель скажет сейчас что-то очень страшное.

– Кто-то кого-то обижает всегда. И ничего с этим не поделаешь. А лучше вообще не делать того, что советуют не делать.

«И сказала мама: «Не трогай пластинку»…»

Мишка медленно встал.

– Чтоб они все провалились со своими историями! – воскликнул он, замахиваясь.

Паганель тут же перехватил его руку.

– А вот этого говорить уже не надо. Мало ли что может произойти…

И они оба подняли головы. С неба стал медленно падать снег. Где-то в вышине прокричала птица.

– Пошли спать, – грустно произнес учитель, – нам еще собираться домой.

«Га», – вздрогнул лес. Но этот звук потонул в наступающем утре.