Космаец

Ночи были длинные, похожие одна на другую: темные, дождливые и тревожные, сотканные из вечных опасностей, страха и угрозы. Петрович покачивался в седле и, закинув голову, смотрел в пасмурное осеннее небо, с которого капало на мокрую землю. Все время на него давила гнетущая тяжесть — впереди его ожидало то же, что оставалось позади, — смерть.

Он считал дни, как заключенный, и все они сливались в какой-то хмурый туман, из которого уже невозможно было спасти его пропащую голову. Он стремился спрятаться от людей. После поражения под Валевом исчезла последняя надежда. Ее остатки словно тонули в следах его усталых ног, таяли, как тает снег под горячими лучами весеннего солнца. Он едва слышал позади себя топот башмаков. Смешавшись с остатками его отряда, шли человек пятьдесят немцев; недичевцы и десяток льотичевцев тоже присоединились к нему безо всякого приказа. Когда-то ему было приятно сознавать, что ему подчиняются эти прожженные негодяи, что перед ним тянутся офицеры Недича, которые получили звание еще в королевской армии. Теперь все это ему было противно. Со своим отрядом он мог бы незаметно пробраться на Космай, а там с богом… Они тащились по незнакомым пустым полям, пробирались сквозь густые леса, вязли в грязи и переплывали холодные реки, пока не наткнулись на небольшую деревушку, затерявшуюся в густом лесу, ту самую деревушку, где уже третий час спал первый пролетерский батальон и другие части бригады.

— Здесь устроим дневку, — сонно проговорил один из недичевских офицеров, который ехал рядом с Петровичем, увидев на рассвете крайние дома деревушки. — Что думает господин майор?

— Я после завтрака со своей бригадой направлюсь на Космай, — ответил Драган, — а вы как хотите. Нечего вам держаться за хвост.

— Пардон, господин майор, но с вашей стороны свинство так разговаривать со своими братьями.

— С каких это пор жандарм и четник стали братьями? — Петрович ухмыльнулся в свою запутанную темную бороду.

— С тех пор как у нас одна беда… Знаете, господин майор, я тоже думаю, что надо бы нам отвязаться от этих немецких свиней, — предложил недичевец. — Без них нас в деревнях принимают охотно, а эти негодяи…

— Погоди, — оборвал его Петрович. — Лучше болтай поменьше и пошли в деревню разведку.

— Извиняюсь, господин майор, но лучше вы пошлите на разведку своих, — прервал его жандармский офицер. — Знаю я своих негодяев, стоит им попасть в деревню, они сразу же бегут куда глаза глядят.

— Самое страшное поражение, когда командир перестает верить в своих солдат.

— Я, господин Петрович, перестал в них верить точно так же, как и вы.

— Я своим верю.

— А почему же вы вчера двоих расстреляли?

— Смотри, чтобы я и тебя не расстрелял.

— Это мы еще посмотрим, кто кого, — недичевец забарабанил пальцами по кобуре маузера.

— Угрожать вздумал? Катись, сволочь, с глаз моих долой, — гаркнул Петрович.

— Братья, не дурите, — вмешался пожилой человек в мундире старой армии — льотичевский офицер. — Разве без того мало бьют нас эти дикари, а тут мы еще друг с другом драться начнем.

— Я тебе приказываю именем короля! — еще громче заорал Петрович, выхватил парабеллум и наставил его на недичевца. — Забирай своих белобилетников и убирайся, не мозоль мне глаза.

— Господин майор, да куда же я денусь, вы меня прямо в пасть к партизанам гоните, — заохал офицер.

— Свет широк… Ты слышал, что я тебе приказал?

— Пожалуйста, я выполню ваш приказ, но погоди, пес косматый, мы еще с тобой встретимся. — Недичевец повернул коня, хотел двинуться вперед, но в этот момент раздался выстрел, и он, как мешок отрубей, вывалился из седла. На дороге послышались крики, ругань. В деревне залаяли собаки. Немцы подняли винтовки и выстрелили в воздух, они хотели этим успокоить четников и жандармов, но только усилили переполох.

Выстрелы отдались в лесу и докатились до деревни, где стояли партизаны. Швабич похолодел от ужаса, увидев, как сквозь мутные облака пролетело несколько трассирующих пуль. Выстрелы лишили его силы, и он оперся о дерево, чтобы не свалиться на землю. Не помня себя от страха, он нажал на спуск автомата и наугад дал очередь в темноту. И тут же ему ответили сотня винтовок и несколько пулеметов. Пули, как первые утренние гости, застучали по дранке крыш, посыпались разбитые стекла, закричали женщины, заплакали дети.

Сонные партизаны выбежали во дворы и без команды спрятались в укрытия — приготовились к бою.

Пули свистели, пробивались сквозь листву и тупо ударялись в стволы, отламывая крошки коры и веточки.

Понемногу светало. Из облака темноты выступали желтые островки леса, поднимающегося над болотистой равниной, зеленые лужки, пересеченные широкими болотами, которые белели, как пятна снега, забытого солнцем на горных вершинах. Не ища тропинок, партизаны двинулись по болоту, проваливаясь по колено и оставляя за собой мокрые следы. Через сливовые сады они выбрались на открытое поле. Разгоралась румяная заря. На горизонте виднелись черные фигуры врагов, они перебегали и занимали места в стрелковой цепи, подбирались все ближе и ближе, готовясь к нападению.