Космер: Тайная история

– Я насквозь вижу беспризорников, когда они притворяются больными, чтобы получить еду, – отрезала Коряга. – Этот никакой не идиот. Он притворяется.

И она зашагала прочь.

Мик поник, глядя себе под ноги.

– Я скучаю по маме.

– Мм, – сказала Крадунья. – Это мило.

Мик посмотрел на нее, нахмурившись.

– Надо помнить своих, – объяснила Крадунья, вставая. – Нас-то мало кто вспомнит. – Она похлопала его по плечу.

Через некоторое время Коряга объявила, что время игр закончилось. Она загнала детей в приют, чтобы поспали, хотя многие были слишком взрослыми для этого. Коряга бросила на Мика недовольный взгляд, но все же впустила его.

Крадунья сидела на камне, затем шлепнула рукой по кремлецу, который медленно двигался по ступенькам рядом. Ледащая тварь увернулась, потом щелкнула хитиновыми лапками, словно насмехаясь. У них тут действительно водились необычные кремлецы. Совсем не такие, к которым она привыкла. Странно, как можно забыть, что находишься в другой стране, пока не увидишь кремлецов.

– Госпожа, – сказал Виндль, – вы уже решили, что нам делать?

Решать. Почему Крадунья должна решать? Обычно она просто что-то делала. Принимала вызовы, когда те возникали, и уходила в новые места только потому, что не бывала там раньше.

Старики, наблюдавшие за детьми, медленно поднялись, словно древние деревья, распустившие ветви после Великой бури. Один за другим они уходили, пока не остался единственный, одетый в черную шикву со снятой накидкой, открывающей седоусое лицо.

– Эй, – окликнула его Крадунья. – Продолжаешь чудить, старикан?

– Такова моя природа, – ответил он.

Крадунья хмыкнула, поднимаясь и направляясь к нему. Некоторые дети оставили свои потертые разноцветные камешки. Жалкая детская имитация стеклянных шариков. Крадунья пнула их ногой.

– Откуда ты знаешь, что делать? – спросила она мужчину, засунув руки в карманы.

– Ты о чем, малышка?

– Обо всем, – ответила Крадунья. – Кто тебе объяснил, как распорядиться временем? Родители? В чем секрет?

– Секрет чего?

– Того, чтобы быть человеком, – тихо сказала Крадунья.

– А-а… – Он усмехнулся. – Это мне неведомо. По крайней мере, я знаю не больше твоего.

Крадунья посмотрела на небо в промежутке между стенами улицы, очищенными от растительности, но выкрашенными в темно-зеленый, словно в подражание ей.

– Это странно, – сказал мужчина. – У людей так мало времени. Так многие из тех, кого я знаю, говорят: едва ты почувствуешь, что справляешься с ситуацией, день заканчивается, наступает ночь и свет гаснет.

Крадунья посмотрела на него. Ну да. Продолжает чудить.

– Я думаю, когда ты стар и все такое, начинаешь размышлять о смерти. Ну, знаешь – когда парню хочется отлить, у него все мысли о том, как бы поскорее найти удобный переулок.

Мужчина усмехнулся:

– Твоя жизнь может закончиться, но город как организм продолжит существовать, Носик.

– Я не нос, – сказала Крадунья. – Я просто тебе показывала язык.

– Нос, язык. И то и другое – на лице.

Крадунья закатила глаза:

– Да не в этом смысле!

– Но тогда что ты такое? Может быть, ухо?

– Не знаю. Может быть.

– Нет. Еще нет. Но близко.

– Ла-а-а-а-адненько, – сказала Крадунья. – А ты что такое?

– Я меняюсь, миг за мигом. Одно мгновение я – глаза, которые изучают так много людей в этом городе. Еще мгновение – и я уста, чтобы произносить мудрые речи. Они распространяются, как болезнь, – и поэтому иногда я и есть болезнь. Большинство болезней живые. Ты это знала?

– Ты же… не всерьез об этом говоришь, верно?

– Полагаю, очень даже всерьез.

– Отлично. – Из всех людей, которых можно спросить, как быть ответственным взрослым, она выбрала того, у кого в черепушке плескался овощной суп. Крадунья повернулась, чтобы уйти.

– Что ты сделаешь для этого города, дитя? – спросил старик. – Это часть моего вопроса. Ты выбираешь сама или высшее благо попросту подгоняет тебя под свои лекала? И кто ты, если сравнить тебя с городом как таковым, – ты район величественных дворцов? Или трущоба, замкнутая сама на себя?

– Если бы ты мог заглянуть мне в душу, – сказала Крадунья, поворачиваясь и спускаясь по ступенькам задом наперед, чтобы не терять старика из вида, – не стал бы такое говорить.

– Почему?

– По кочану. По крайней мере, трущоба осознает, зачем ее построили.

С этими словами она опять повернулась и влилась в поток людей на улице.

11

– Не думаю, что вы понимаете, как все устроено, – сказал Виндль, прорастая на стене рядом с ней. – Госпожа, вы… кажется, не заинтересованы в развитии наших отношений.

Она пожала плечами.

– Есть Слова, – продолжил Виндль. – По крайней мере, так мы их называем. Это скорее… идеи. Живые идеи, наделенные силой. Вы должны впустить их в душу. Впустить меня в свою душу. Вы ведь слышали этих неболомов, верно? Они хотят сделать следующий шаг в своем обучении. Вот тогда-то… ну, знаете… они и получат осколочный клинок…