Косметика врага

– Вещественные улики зачастую только уводят в сторону, а вовсе не подтверждают истину. Ну, хорошо, а что ты скажешь на это? В пятницу, двадцать четвертого марта тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, около семи вечера, ты неожиданно вернулся домой. Изабель показалось, что ты какой-то странный. И все потому, что она впервые столкнулась с Текстором Текселем. Это был ты и в то же время не ты. Обычно ты нравишься женщинам, а я – нет. Но в тот день ты почему-то не понравился Изабель. Ты молча смотрел на нее моими глазами сексуально озабоченного подонка. Ты крепко обнял ее, но она с отвращением оттолкнула тебя. Ты снова попытался обнять ее. Но она снова отстранилась от тебя и, чтобы подчеркнуть свой отказ, села на диван и отвернулась в сторону. Тебя возмутило, что она не желает иметь дело с Текстором Текселем. Ты отправился на кухню и взял самый большой нож. Ты подошел к ней, но она не заподозрила дурного, И ты несколько раз вонзил нож в ее тело. Никто из вас не произнес ни слова.

Молчание.

– Но я ничего не помню, – упрямо произнес Жером.

– Ну и что? Зато я помню.

– Перед этим вы излагали совершенно иную версию. А когда я услышу третью или четвертую версию этого убийства?

– Я тебе рассказал версию Текстора Текселя, которая не противоречит версии Жерома Ангюста. В тот день жена с отвращением оттолкнула тебя, потому что распознала в тебе чудовище, которое во сне с наслаждением насилует женщин. По твоей версии все произошло молча, без слов, а по моей – у Текстора Текселя состоялся мысленный диалог с Изабель. В своей версии я ссылался на Адама и Еву, и это было вполне уместно, потому что в Библии также существуют две версии этой истории. Там знаменитая история грехопадения рассказывается дважды. Можно подумать, что рассказчику эта история доставляла большое удовольствие.

– А мне – нет.

– Тем хуже для тебя. Зарезав жену, ты прихватил с собой нож и возвратился в свою контору. Там ты успокоился и снова стал Жеромом Ангюстом. Все вернулось на свои места. И ты был вполне счастлив и доволен.

– Это был последний раз в жизни, когда я был счастлив и доволен.

– Спустя час, около восьми вечера, ты вернулся домой, в радостном предвкушении уик-энда.

– Я открыл дверь и увидел страшную картину.

– Которую ты – как автор – уже видел.

– Я закричал от ужаса и отчаяния. Прибежали соседи. Они вызвали полицию. Когда меня допрашивали, я был совершенно не в себе. Убийцу так и не нашли.

– Я же тебе говорил, что ты совершил идеальное преступление!

– Да, самое отвратительное преступление.

– Не очень-то зазнавайся. Этот белый воротничок только что узнал, что прирезал собственную жену, а потому сразу же вообразил себя отпетым негодяем и заболел манией величия. Не забывай, что ты всего-навсего любитель.

– Не знаю, кто вы: я или нет, но я вас ненавижу!

– Хочешь еще доказательство? Доставай мобильник и звони своей секретарше.

– Зачем?

– Делай, что тебе говорят.

– Но я хочу знать, зачем!

– Если будешь спорить, я сам ей позвоню.

Ангюст достает мобильный телефон и набирает номер.

– Катрин? Это Жером. Извините, что беспокою вас.

– Попроси ее открыть последний ящик твоего стола, с левой стороны, и пусть она заглянет под бумаги.

– Можно вас попросить о небольшой услуге? Откройте последний ящик моего стола, с левой стороны, и загляните под бумаги. Спасибо. Я буду ждать у телефона.

– Как ты думаешь, что она там найдет, твоя милая Катрин?

– Понятия не имею. Я не открывал этот ящик уже… Алло, да-да, Катрин. Что? Спасибо. Я давно потерял его. Извините за беспокойство. До скорого.

Ангюст отключил телефон. Лицо его покрыла смертельная бледность.

– Ну вот видишь, – улыбнулся Текстор. – Она нашла нож. Он десять лет пролежал в этом ящике. Браво, ты вел себя безупречно. Твой голос ни разу не дрогнул. Катрин ничего не заподозрила.

– Это ничего не доказывает. Вы его сами туда подбросили!

– Ну конечно, я. Кто же еще!

– А, вы сознаетесь!

– Я уже давно сознался.

– Вы улучили момент, когда Катрин не было на месте, пробрались в мой кабинет и подложили его в стол…

– Послушай! Ведь я – это ты. Зачем же мне тайком пробираться в твой кабинет?

Ангюст закрыл голову руками.

– Если вы – это я, почему же я тогда ничего не помню?

– А тебе и не нужно помнить. Достаточно, что я за тебя все помню.

– Я совершил только это преступление?

– А тебе этого мало?

– Я не хочу, чтобы вы от меня что-то скрывали.

– Успокойся. Ты любил только одного человека – Изабель. И убил только ее. Ты впервые увидел ее на кладбище и все сделал, чтобы она уже никогда не покидала места вашей первой встречи.

– Никак не могу поверить! Я так любил Изабель!

– Я знаю. Я тоже любил ее до безумия. Но если ты мне по-прежнему не веришь, есть безошибочный способ проверить правдивость моих слов.

– Что?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Но ведь я тебя уже просил об этом.

– Убить вас?

– Если ты убьешь меня, а сам останешься жив, значит, ты не убивал свою жену.

– Но буду виновен в вашем убийстве.

– Придется пойти на риск.

– В этом случае я буду рисковать своей жизнью.