Космическая Академия

Тиранна посмотрела ему прямо в глаза, с трудом сдерживая слезы, настолько она была не готова к его ласке.

– Скоро я отведу тебя в медотсек, на КА лучшие в галактике врачи. Они помогут, обещаю.

В каюту Тиранна летела чуть ли не на крыльях. Всё прошло гораздо лучше, чем она ожидала. Принц дважды обнадежил её, пообещав частые встречи и шанс снова стать красивой. Ведь для эльскеде это важно, как бы она себя ни убеждала в обратном. Хотя девушка до конца не понимала, почему именно Космическая Академия. Однако… Неужели все эти тайные махинации, секретные командировки и внедрение в структуру академии лишь для того, чтобы подобраться к передовым медтехнологиям КА-11? И даже исправить то, что натворило беспощадное оружие?

Она сама рассмеялась от такой мысли, понимая, что слишком ничтожна для таких жертв со стороны императорской семьи и наследника. Но как бы там ни было, в глубине души ей хотелось верить, что это не так, что её ценят. Хотелось по-настоящему. И сердце начинало петь от того, что… Йонан действительно любит её! Она – Тирка с дремучего Иерда всё же особенная! Возможно… Но, скорее всего, её просто используют как подставное лицо, и шрам тут как раз кстати. Неудачно для неё и удобно для империи. Именно Тиранну выбрали для этого задания вместе с наследником. А, может, и шрам не случаен, раз Его высочество заговорил о нем?

Мыслей в голове образовалось множество, они противоречили друг другу, будоражили и не давали вернуть душевное равновесие. Тиранна глубоко вдохнула, пытаясь сосредоточиться… И что-то насторожило эльскеде, и девушка обернулась. В конце коридора мелькнула тень… Или почудилось?

Тиранна юркнула в каюту и, оставив створку чуть приоткрытой, настороженно прислушалась… Ничего. Вроде тихо… Но вскоре коридор наполнился звуками шагов и голосами – это возвращались другие куки, переговариваясь, переругиваясь, суетясь и натыкаясь друг на дружку.

Эльскеде плотно затворила дверь, разулась, сбросила куртку и забралась в кровать, где долго ворочалась, считая удары собственного сердца.

Кадеты возвращались до самого утра. Долго толклись в коридорах, мылись в душе, жевали пайки, спорили, кому где спать, вскрикивали… Но куки двенадцатого звена этого уже не слышали. Сон понемногу сморил всех. Даже Тиранну.

* * *

Крейсер «Браврония»…

Воспоминания безжалостно восстали из небытия, чтобы вновь терзать Шадора денно и нощно. А ведь и тогда они долго преследовали его. Снова и снова, будто воочию, бесконечно листал он в уме списки погибших, поимённо. Лишь выпивка помогала забыться – после изрядной дозы крепкого дейгарского рома капитана уже не мучили кошмары о прошлом.

Рерих плеснул себе в стакан золотистого пойла и задумчиво отошёл к иллюминатору.

Бездушные звёзды!

Как и в тот страшный день, когда молодой коммодор, каким он был в то время, отказался убивать невиновных. И командующий «Бравронией» оказался единственным из всей эскадры, кто поддержал Рериха и сопротивлялся приказу до последнего, даже когда Шадора взяли под стражу и увели в камеру.

Капитан Ферт Шорап был другом Рериха…

Когда эсминцы карателя Шилоба вывели из строя оружейные системы «Бравронии», тогда Ферт развернул крейсер и поставил его на пути у тяжёлых орудий, направленных на тысячи беззащитных колонистов, только за то, что они предположительно несли в себе вирус «пятнистой смерти».

Шорап погиб геройски, в то время как Шадор беспомощно наблюдал за расправой. Погибли все из команды «Бравронии», а тех, кто выжил, расстреляли…

В тюрьме Рериху назначили персональную пытку, в дополнение к холоду и голоду, коими он сам морил себя. В камере ежедневно включали экран с бегущим столбиком имён, званий и возрастов «изменников родины», и среди них одно имя мелькало чаще других, оттого, наверное, и отпечаталось в памяти. Лейтенант Эннибет Шермани, двадцати четырёх лет от роду. По злобной иронии судьбы – дочь его прежнего командира и наставника, адмирала в отставке Эдуарда Шермани.

Рерих не знал её лично, но старик с гордостью рассказывал об успехах Энн и упомянул однажды, что девочка доблестно служит на «Бравронии». Единственная и любимая дочь.

Шадор неоднократно пытался закрыть глаза, но не мог не смотреть.

Это же он убил их!

Капитан в ужасе отшатнулся и на миг перестал дышать, когда из чёрного космоса на него с укором глянул старый адмирал… Или Эннибет – глазами мёртвого отца.

Шадору показывали и его, плачущего над закрытым гробом дочери. Дочери… Дочери ли? Кто покоился в том гробу? Если Энн сейчас находится здесь – на его крейсере. Либо это какая-то мистификация Тезериона.

Старик Шермани узнал бы свою дочь, если бы дожил.

Им не позволили встретиться, а потом Рерих так и не сумел. А позже, тот, кем он стал, просто не нашёл в себе даже капли сочувствия, чтобы утешить старика. Да и как бы он утешил? Боясь ворошить прошлое. Для всего кентрийского мира Шадор тоже как будто умер.

Капитан стиснул похолодевшими пальцами стакан и услышал характерный звук за спиной – мягко шаркнули створки, и в каюту кто-то вошёл лёгкой поступью.

– Опять пьёшь? – тихо спросил Дану.