КОСМИЧЕСКАЯ ФАНТАСТИКА или КОСМОС БУДЕТ НАШИМ! Антология.

Валькенштейн поглядел на лицо Сидорова и проворчал:

— Так и есть. Это же герой.

— Говори по-русски, — строго сказал Горбовский.

— А зачем? Он же знает японский.

Сидоров покраснел.

— Да, знаю. Только я не герой. Стринг — вот это герой. А я биолог, и мне нужна информация.

— Сколько информации вы получили от Стринга? — спросил Валькенштейн.

— От Стринга? Нисколько, — ответил Сидоров. — Ведь он погиб.

— Так почему же вы им так восхищаетесь?

Сидоров пожал плечами. Он не понимал этих странных людей. Это очень странные люди — Горбовский, Валькенштейн и их друзья. Назвать замечательного смельчака Стринга неумным чудаком… Он вспомнил Стринга, высокого, широкоплечего, с раскатистым беззаботным смехом и уверенными движениями. И как Стринг сказал Бадеру: “Осторожные сидят на Земле, Август-Иоганн. Специфика работы, Август-Иоганн!” и щелкнул крепкими пальцами.

“Неумный чудак”. Ладно, подумал Сидоров, это их мнение. Но что делать мне? Опять сидеть сложа руки и радировать на Землю, что очередная обойма киберразведчиков сгорела в атмосфере; что очередная попытка высадиться не удалась; что очередной отряд исследователей-межпланетников отказывается брать меня в поиск; что я еще раз вдребезги разругался с Бадером, и Бадер еще раз подтвердил, что планетолета мне не доверит, но за “систематическую дерзость” вышлет меня из “вверенного ему участка Пространства”. И опять добрый старый Рудольф Крейцер в Ленинграде, тряся академической ермолкой, будет приводить свои интуитивные соображения в пользу существования жизни в системах голубых звезд, а неистовый Гаджибеков будет громить его испытанными доводами против существования жизни в системах голубых звезд; и опять Рудольф Крейцер будет говорить все о тех же восемнадцати бактериях, выловленных экспедицией Квиппа в атмосфере планеты Владислава, а Гаджибеков будет отрицать какую бы то ни было связь между этими восемнадцатью бактериями и атмосферой планеты Владислава, с полным основанием ссылаясь на сложность идентификации в конкретных условиях данного эксперимента. И опять Академия Космобиологии оставит открытым вопрос о существовании жизни в системах голубых звезд. А эта жизнь есть, есть, есть! И нужно только до нее дотянуться. Дотянуться до Владиславы, планеты Голубой звезды ЕН 17.

Горбовский посмотрел на Сидорова и ласково спросил:

— В конце концов, зачем вам обязательно лететь с нами? У нас есть свой биолог. Прекрасный биолог Перси Диксон. Он немножко сумасшедший, но он доставит вам образцы какие угодно и в любых количествах.

— Эх! — Сидоров в отчаянии махнул рукой.

— Честное слово, — убеждал Горбовский. — Вам бы у нас очень не понравилось. А так все будет в порядке. Мы высадимся и доставим вам все, что вам нужно. Дайте нам только инструкции.

— И вы все сделаете наоборот, — не унимался Сидоров. — Вы же не знаете условий работы на Владиславе. Вам там будет не до инструкций.

— Что верно, то верно, — вздохнул Горбовский. — Условий мы не знаем. Придется вам подождать еще немножко, Михаил Альбертович.

Валькенштейн удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, — Сидоров сдался. Глаза его совсем закрылись. — Тогда возьмите хоть инструкции.

— Обязательно, — заверил Горбовский. — Непременно.

На протяжении последующих сорока циклов Горбовский произвел шестнадцать поисков. Он работал на превосходном импульсном планетолете “Скиф-Алеф”, который ему предоставил Бадер. Первые пять поисков он произвел в одиночку, пробуя экзосферу Владиславы на полюсах, на экваторе, на различных широтах. Наконец он облюбовал район северного полюса и стал брать с собой Валькенштейна. Они раз за разом погружались в атмосферу черно-оранжевой планеты и раз за разом, как пробки из воды, выскакивали обратно. Но с каждым разом они погружались все глубже.

Бадер подключил к работе десантников три обсерватории, которые непрерывно информировали Горбовского о передвижениях метеорологических фронтов в атмосфере Владиславы. По приказу Бадера было возобновлено производство атомарного водорода — горючего для “Скиф-Алефа” (расход горючего оказался непредвиденно громадным). Исследования химического состава атмосферы бомбозондами с мезонными излучателями были прекращены.

Валькенштейн и Горбовский возвращались после поисков измученные и измочаленные и жадно набрасывались на еду, после чего Горбовский пробирался к ближайшему дивану и подолгу лежал, развлекая друзей разнообразными сентенциями.