Космическая мифология

Есть и другая версия этой легенды. Астронавты высадились на южном полюсе Луны, но встретили там агрессивных инопланетян, которые уничтожили весь экипаж. Кошмарная фантазия была воплощена в эффектной киноленте, которая так и называлась — «Аполлон-18» (Apollo 18, 2011). Хотя фильм снят в модном жанре мокьюментари (mockumentary), имитирующем документалистику, он настолько неправдоподобен, что вряд ли способен породить полноценную мифологию. Вот если бы астронавты встретили на Луне советских космонавтов… Но об этом мы поговорим чуть позже (см. миф № 30).

Как видите, человеческая фантазия причудлива и многообразна. За полвека мы привыкли к тому, что космонавтика — один из видов постоянной человеческой деятельности. Нас, конечно, все еще впечатляют виды Земли с орбиты и снимки, которые присылают межпланетные аппараты, но сама по себе работа людей во внеземном пространстве не волнует в той же степени, в какой она волновала во времена Юрия Гагарина. Мы даже перестали интересоваться, чем занимаются космонавты прямо сейчас: мало кто без помощи интернета сможет сразу сказать, кто находится на Международной космической станции и какие эксперименты проводит. При этом наш разум не терпит пустоты: если вы иногда задумываетесь о космосе, но не располагаете достаточными знаниями о реальном положении вещей, то начинаете оперировать слухами, которые всегда выглядят ярче скучной правды.

Разоблачать мифологию «фантомной космонавтики» нет особого смысла. Любая из легенд, которые я упомянул здесь, рассыпается при сопоставлении с документами. Десятилетиями сторонники мифа настойчиво пытались отыскать хоть какие-то доказательства в его пользу. Но выкопали только один реальный инцидент, который можно с натяжкой отнести к обсуждаемому вопросу. 23 марта 1961 года, незадолго до полета Гагарина, в сурдобарокамере сгорел Валентин Бондаренко — слушатель-космонавт первого набора. Случилось это на десятый день программы тестовой изоляции, которая должна была продолжаться 15 суток. Утром специалисты сообщили Бондаренко, что очередной эксперимент подходит к концу, и разрешили снять медицинские датчики. Сняв их, Валентин протер кожу ватным тампоном, смоченным в спирте, и бросил его, не глядя, в корзину для мусора. Но она упала на включенную электроплитку и в атмосфере сурдобарокамеры, насыщенной кислородом, вспыхнула. Пламя охватило все помещение, загорелся шерстяной костюм космонавта. Дежурный врач не смог сразу открыть герметичную дверь — за ней поддерживалось пониженное давление. Однако когда Бондаренко вынесли из камеры, он был еще в сознании и повторял: «Никого не вините, я сам виноват». Восемь часов врачи Боткинской больницы боролись за его жизнь, но спасти слушателя-космонавта не удалось, он скончался от ожогового шока.

К сожалению, страшная гибель Бондаренко была засекречена на десятилетия и послужила основой для зловещих баек. Знаменитый летчик-испытатель Марк Галлай, тренировавший первых космонавтов, писал по этому поводу в своей книге «С человеком на борту»²³: «Слухи о наших космических делах ходили за рубежом всякие. И добро бы только за рубежом!.. К сожалению, не раз приходилось слышать нечто подобное и дома, у нас.

Я был в доме отдыха в то холодное январское утро, когда мы узнали о катастрофе, <…> в которой погибли три американских космонавта.

Это печальное событие, естественно, привлекло всеобщее внимание и широко обсуждалось. Комментарии высказывались самые разные, но многие — с упором на “вот уж не ожидали!”.

— Нет, хоть оно и очень невесело, но ожидать этого приходилось, — сказал я. — Кто-то должен был этот грустный список открыть. Потому что нет и не может быть такого средства передвижения, которое было бы абсолютно безопасным. И поезд, и самолет, и даже велосипед… А уж об автомобиле и говорить нечего! Почему мы должны ждать от космоса, чтобы он был исключением?

И тут один из собеседников поддержал меня. Но поддержал так, что я за голову взялся! Лучше бы уж не поддерживал!

— Так ведь и у нас это было, — сказал он. — Только мы не сообщали.

И сколько я ни клялся, что все это сплошная липа, беспочвенные сплетни, мой собеседник упорно стоял на своем.

Потом я сообразил, что, видимо, до него дошли в искаженном виде слухи о гибели в барокамере слушателя отряда космонавтов В. В. Бондаренко в марте <…> шестьдесят первого года. Обстоятельства его гибели действительно были сходны с тем, что случилось у американцев, — тоже пожар в замкнутом помещении в атмосфере, перенасыщенной кислородом. Но никакого отношения к попытке совершения полета в космос несчастье с Бондаренко не имело. Для него такой полет был перспективой еще весьма и весьма далекой… Но — снова! — объяви мы об этом трагическом происшествии — и никаких слухов не было бы…»