Космическая Одиссея

Пул не поверил в хвастливое заявление инструктора, что можно выбрать любой пейзаж, и уже собирался высказать, по его мнению, невыполнимое желание. Во время первого полета на головокружительной пятидесятиметровой высоте он не увидел ничего привлекающего внимания. Конечно, в случае падения с высоты пяти метров при десятикратной, по сравнению с местной, силе тяготения можно свернуть себе шею, но здесь маловероятно даже получить легкие ушибы, потому что пол заменяла сеть упругих тросов. Вся камера представляла собой гигантский батут, и Пул подумал, что здесь можно неплохо повеселиться и без крыльев.

Пул поднялся в воздух несколькими уверенными взмахами крыльев. Почти мгновенно он взмыл на сотню метров и продолжил подъем.

— Не так быстро! — крикнул инструктор. — Я за тобой не успеваю!

Пул выровнял полет и попытался сделать замедленную бочку. Он чувствовал легкость мысли и легкость тела (меньше десяти килограммов!), и ему казалось, что в воздухе повысилось содержание кислорода.

Ощущение было чудесным и более приятным, чем в невесомости, так как требовало определенных физических усилий, подобно подводному плаванию. Пул пожалел, что здесь не хватает птиц, которые соответствовали бы разноцветным рыбкам, часто сопровождавшим его в исследованиях тропических рифов.

Инструктор обучил его фигурам: бочка, мертвая петля, пике, планирование… Наконец он сказал: «Больше я ничему не могу тебя научить. Давай просто наслаждаться видом».

На мгновение Пул едва не потерял контроль, потому что вдруг оказался у заснеженных вершин, пролетев по узкому ущелью буквально в нескольких метрах от неприятно зазубренных скал.

Конечно, скалы не были реальными, они были иллюзорны, как облака, и Пул при желании прошел бы сквозь них. Но он увернулся, заметил на одном из уступов орлиное гнездо с двумя яйцами, до которых мог бы дотронуться, если бы подобрался ближе, и полетел в открытое пространство.

Горы исчезли, вдруг опустилась ночь. Зажглись звезды — не жалкие несколько тысяч, как на убогом земном небе, а бесчисленное множество. Стали видны и спиральные завихрения галактик, и кипящие плотные массы шаровых звездных скоплений.

Это тоже не могло быть реальностью, даже если бы Пул по волшебству перенесся в другой мир. Галактики исчезали прямо на глазах, одни звезды тускнели, другие взрывались, третьи рождались в затянутых огненным туманом звездных яслях. Каждая секунда равнялась миллионам лет…

Ошеломляющее зрелище исчезло так же быстро, как появилось. Пул снова парил в пустом небе голубого цилиндра «птичника», и рядом был лишь инструктор.

— Думаю, для первого дня достаточно, — сказал инструктор, зависнув в нескольких метрах от Пула. — Какой пейзаж ты хотел бы увидеть в следующий раз?

Пул не стал долго думать. Улыбнувшись, он ответил на вопрос.

11 …И ПОЯВИЛИСЬ ДРАКОНЫ

Он не мог поверить, что такое возможно даже при нынешнем развитии науки и техники. Сколько нужно терабайт, петабайт — есть ли большая единица измерения? — информации, накопленной за века, и на каком носителе она собрана? Лучше не думать об этом и следовать совету Индры: «Забудь о том, что ты инженер, и наслаждайся».

И он действительно наслаждался, хотя наслаждение смешивалось с почти безграничной грустью. Потому что он летел — или ему казалось, что он летит, — на высоте двух километров над незабываемой местностью, где прошла его юность. Конечно, перспектива искажалась, потому что высота «птичника» составляла всего полкилометра, но иллюзия была полной.

Пул облетел Метеоритный кратер, вспоминая, как карабкался по его крутым склонам в начале подготовки к космическому полету. Невероятно — почему люди сомневались в его происхождении и правильности названия? Тем не менее в конце двадцатого века выдающиеся геологи заявляли о вулканическом происхождении кратера, и только с наступлением космического века неохотно признали, что все планеты подвергаются непрерывной бомбардировке из космоса.

Пул был уверен в том, что он летит со скоростью около двадцати, а не двухсот километров в час, но до Флагстаффа ему удалось добраться меньше чем за пятнадцать минут. Он увидел белоснежные сверкающие купола обсерватории Лоуэлла, которую так часто посещал в детстве и чьи дружелюбные сотрудники, несомненно, повлияли на его выбор профессии. Иногда он задумывался, чем бы стал заниматься, если бы вырос не в Аризоне, около того места, где родились марсианские фантазии, имевшие решающее значение для его жизни. Возможно, виновато воображение, но Пулу показалось, что он видит уникальное надгробие Лоуэлла рядом с огромным телескопом, о котором Фрэнк грезил в детстве.

В каком году зафиксировано это изображение? Скорее всего, его сделали спутники-шпионы в начале двадцать первого столетия. Наверное, это произошло в то время или чуть позже, потому что город был точно таким, каким Пул его помнил. Возможно, он увидит себя самого, если опустится немного ниже…