Космическая одиссея Инессы Журавлевой

Я спрятала носитель обратно в карман и подошла к окну, разглядывая панораму за окном. Мои окна выходили на сад или парк. Ровные белые дорожки, цветочный ковер, над которым летал аналог земных пчел и бабочек, разномастные деревья, скамейки и даже фонтан. Эдем, да и только. Так и хотелось пройтись босиком по мягкой с виду траве и потом растянуться над ней, глядя сквозь ресницы в лазоревое небо, по которому плыли пушистые облака. И чтобы рядом Рома и Дима… Э-эх.

Вздохнув, я утерла одинокую слезинку и отошла от окна. Любовь, как всегда бывает, ни к чему хорошему не привела. Моим мужчинам грозит принудительная коррекция, что для них хуже смерти, а что будет со мной, вообще непонятно. Млин, я без моих мальчиков не смогу, мне без них плохо.

— Тайлару командиру ничего не сделают, — наконец, проявилась в моей голове Сима.

— Ты чего так долго? — мысленно спросила я.

— Глушила их систему слежения, — пояснила Серафима. — Если меня обнаружат, заберут.

— Ты сказала, что Диме ничего не будет, — вернулась я к главному — судьбе моих любимых.

— Он легар наполовину, — пояснила Сима. — Пока кровь отца не пробудилась, легарийцам не было до него дела, еще один обычный ребенок. А сейчас у тайлара Ардэна кровь предков с Легары не только проснулась, но и усилилась. У современных легарийцев почти не бывает трансформации, такие особи на вес золота. А наш капитан полукровка, вообще чудо. Аттарийцы не рискнут предъявлять на него права, Легара агрессивная планета. Так что к тайлару командиру законы империи не могут быть применены.

— Но Рома чистокровный аттариец! — мысленно воскликнула я. — Значит, до него они могут докопаться?

— И докопаются. Я быстренько прошерстила их базу данных, — деловито сообщила Сима, и я в который раз восхитилась ее возможностями. — Смотри.

В моей голове, словно собственное воспоминание, появилась картинка. Комната с белыми стенами, доброжелательный дядька в черной мантии за столом и стерлядь, сидящая напротив. Дядька мягко поясняет ей суть предъявленных обвинений и пеняет на жестокое обращение с примой, со мной то есть. Блин, словно гринписовец взывает к совести за плохое отношение с животным, так и захотелось в доброжелательную дядькину харю плюнуть.

Стерлядь мрачно слушает, кривится и выдает:

— Жаль.

— Что жаль? — удивляется дяденька.

— Что эта примитивная тварь не сдохла. Нужно было иначе координаты ставить. — Дядькины брови ползут вверх. Он поджимает губы, и добродушие исчезает с его лица. В глазах явно читается мнение насчет Хельгар — брак. — Они вообще на ней помешались.

— Кто? — мужик опять заинтересован.

— Грейн и Ардэн. Грейн так вообще спит с ней. Отвратительно, как можно делить постель с примой?

— Первый помощник Грейн в близких отношениях с примитивом?

— Да. Притащил себе игрушку с Земли и теперь спаривается с ней. И смотрит, как на равную, тьфу. Спутницей ее называет. И Ардэн хвостом таскается, глаз с этой твари не сводит, — продолжает разоряться стерлядь и вдруг застывает. На ее губах жесткая усмешка. — Я выдвигаю обвинение в совращении примитивной, что противоречит Закону о низших расах, — говорит она.

Дядька принял заяву и снова посмотрел на Хельгар. В ее глазах мелькнула надежда, должно быть, хотела смягчить доносом свою участь. Дядька сложил пальцы щепотью, на его лице полное безразличие ко всему миру, абсолютно невозможно понять, что он думает. Он начинает говорить, и надежда в глазах стерляди сменяется ужасом. Принудительная коррекция назначена на вечер этого же дня.

Я вновь оказалась в своей комнате.

— Сим, что все-таки такое эта коррекция?

— Назовем полной сменой личности, — пояснила Серафима. — Перестройка ДНК, смена генного набора. Они вылепляют из розы кактус, из тигра муху. Уничтожение воспоминаний о прошлом, вместо них закладывают фальшивые, что помогает легче адаптироваться в новой сущности. Для родных, подвергнувшийся коррекции, считай, покойник. Ни одной родственной черты, даже внешность меняется. И эти изменения уже необратимы. Хельгар теперь носит новое имя и работает садовником на другом конце империи. А ее род чистят, уничтожая излишнюю агрессивность и стремление к нарушению Законов.

— Если Рому накажут, он же меня не вспомнит! — мне пришлось присесть от того, как нехорошо вдруг стало.

— Инусь, если им не удастся придумать, как выкрутиться и вытащить тебя, ты все равно уже никогда их не увидишь. Тебя отправят в резервацию, где содержат других примитивных. Будут заботиться, голодной и раздетой точно не останешься, но закроют на всю жизнь. Они же блаженные, считают, что менее развитые расы нуждаются в опеке. Связь с примой порицается. Представь, что кто-то на твоей планете насилует неполноценного человека, который не может за себя постоять. Вот, примерно, то же самое. За это Грейна и будут завтра судить.