Космическая опера. Сборник фантастических романов

Впервые за последний год он поднялся на Дункумские высоты. И обнаружил здесь, к своей досаде, двух мальчиков и девочку, лет семи–восьми. Они сидели на траве, бросая вниз камешки. Их болтовня казалась чересчур шумной для места, где Гил провел столько времени в размышлениях. Гил двинулся на север, вниз по длинному гребню, который сходил на нет на илистых отмелях Додрехтена. Шагая, он гадал, как там дела у Флориэля, которого он давненько уж не видел. Флориэль вступил в Цех Чеканщиков. Когда Гил виделся с ним в последний раз, Флориэль щеголял в черной кожаной шапочке, из–под которой выбивался кудрявый локон. Держался Флориэль несколько отстраненно.

Когда Гил вернулся домой, Амиант разбирал папку со старинными документами, извлеченную из шкафчика на третьем этаже.

Из–за отцовского плеча Гил рассматривал рукописи, образцы каллиграфии, орнаментов и иллюстрации. Гил заметил несколько крайне древних фрагментов пергамента, на которых виднелись знаки, выполненные с большой правильностью. Озадаченный Гил, прищурясь, пригляделся к этим архаическим документам.

— Кто же мог писать так тщательно и таким мелким почерком? Мизерами пользовались? Сегодня ни один писец не умеет работать так хорошо!

— То, что ты видишь, называется «печатанием», — уведомил его Амиант. — Это стократная, тысячекратная дупликация. В наше время печатание, конечно же, не дозволяется.

— А как оно делалось?

— Систем существовало множество, во всяком случае, я так понимаю. Иногда резные кусочки металла смазывались чернилами и прижимались к бумаге; иногда струя черного света мгновенно заливала страницу письменами; иногда же знаки выжигались на бумаге сквозь шаблон. Я очень мало знаю о тех процессах, которые, по–моему, все еще применяются на иных планетах.

Некоторое время Гил изучал архаические символы, а затем стал перелистывать яркие картинки. Читавший брошюрку Амиант тихо посмеивался. Гил с любопытством оглянулся.

— Что там сказано?

— Ничего важного. Это старое периодическое издание, раздел рекламы. Фабрика «Биддербасс» в Лушей–не продает лодки с электромотором. Цена: тысяча двести секвинов.

— А что такое секвины?

— Деньги. Нечто вроде ваучеров Министерства Соцобеспечения. Фабрика эта, по–моему, больше не работает. Возможно, те лодки были плохого качества. А возможно, «овертрендские» лорды наложили эмбарго. Трудно узнать, никаких надежных хроник нет, по крайней мере, в Амброе. — Амиант печально вздохнул. — И все же, полагаю, нам надо считать себя счастливчиками. Другие эпохи были намного хуже. В Фортинане нет нищих. Богачей, конечно, тоже нет, если, разумеется, не считать лордов. Но и никакой нужды.

Гил изучал напечатанные знаки.

— Их трудно прочесть?

— Не особенно. Хочешь научиться?

Гил заколебался. Если он хочет когда–либо отправиться на Даммар, на Морган, к Чудесным Мирам, то должен трудиться с большим прилежанием и зарабатывать ваучеры. Но тем не менее кивнул.

— Да, хотел бы.

Амиант, казалось, обрадовался.

— Я не слишком сведущ, а здесь попадается много идиом, которых я не понимаю, но, наверное, мы сможем вместе поломать над ними головы.

Отодвинув в сторону все свои инструменты, Амиант расстелил на ширме, которую выделывал, ткань, разложил фрагменты, принес стило, бумагу и принялся копировать неразборчивые старинные знаки.

В последующие дни Гил старался овладеть этой архаической системой письма — это оказалось не простым делом. Амиант не мог перевести эти символы ни в первичные пиктограммы, ни во вторичную скорописную версию, ни даже в слоговую азбуку третьего уровня. И даже после того, как Гил научился узнавать и складывать буквы, он то и дело спотыкался на архаических идиомах, которых ни он, ни Амиант не понимали.

Однажды в мастерскую зашел Хелфред Кобол и застал Гила за переписыванием текста со старого пергамента, в то время как Амиант предавался размышлениям и грезам над своей папкой. Хелфред Кобол постоял, подбоченясь, и сердито поинтересовался.

— И что же такое происходит в мастерской резчиков по дереву п–ля Тарвока? Вы превращаетесь в писцов? Не говорите мне, будто придумываете новые планы для своих ширм; мне–то лучше знать. — Он прошел вперед и окинул изучающим взглядом упражнения Гила. — Архаическое письмо, да? Для чего же резчику по дереву нужно архаическое письмо? Его и мне–то не прочесть, а я как–никак агент Министерства Соцобеспечения.

— Вы должны помнить, что резчик не занимается резьбой круглые сутки, — ответил Амиант.

— Понимаю. — отозвался Хелфред Кобол. — Особенно вы. Продолжайте и дальше в том же духе и будете существовать на Минимальное Пособие.

Амиант глянул на свою почти завершенную ширму, словно прикидывая, сколько еще осталось работы.

— Всему свое время, всему свое время…

Обойдя тяжелый старый стол, Хелфред Кобол заглянул в папку. Амиант сделал легкое движение, словно собираясь закрыть ее, но удержался.

— Интересный старый материал, — протянул агент. — Печатный текст, по–моему. Как, по–вашему, сколько ему?

— Не могу сказать наверняка, — признался Амиант. — В нем упоминается Кларенс Тованеско, так что ему будет не больше тринадцати столетий.