Космическая опера. Сборник фантастических романов

— Чем бы оно ни было, я не могу этого прочесть. А если я не могу ее прочесть, то она ни к чему меня не обязывает. Это барахло может быть чем угодно! Вы пытаетесь обмануть меня!

— Вот уж нет, — возразил Амиант. — Здесь основной закон Амброя, перед которым должны отступить и Кодекс Министерства Соцобеспечения, и Цеховые Правила.

— В самом деле? — ответил мрачным смешком Скут Кобол. — И кто же соблюдает этот закон?

— Мэр и народ Амброя.

Скут Кобол сделал резкий жест, подавая знак агентам.

— Доставьте его в Управление. Он совершил противозаконное дуплицирование.

— Нет! Я этого не делал! Разве вы не видите это место в тексте? Оно признает мои права!

— А разве я не сказал, что не в состоянии его прочесть? Существуют сотни, тысячи таких устаревших документов. Убирайтесь! Я не испытываю никаких симпатий к хаосистам!

Гил прыгнул вперед, ударив Скута Кобола.

— Оставь отца в покое! Он ни разу не совершал правонарушений!

Один из агентов оттолкнул Гила в сторону, второй подставил ему подножку и отправил на пол. Скут Кобол стоял над ним, раздувая ноздри.

— К счастью для тебя, удар не попал в цель, иначе… — Он не закончил фразы и повернулся к агентам. — Идите же! Доставьте его в Управление.

И Амианта увели.

Гил бежал следом за агентами Министерства до их пятиколесного автомобиля.

Амиант выглянул из окна и спокойно сказал:

— Сделай заявление Мэру! Потребуй, чтобы он добивался соблюдения Хартии!

— Да–да! Но это сработает?

— Не знаю. Делай, что можешь.

Агенты оттолкнули Гила в сторону. Автомобиль отъехал. Гил стоял, глядя ему вслед. А затем, не обращая внимания на ошеломленные взгляды друзей и соседей, вернулся в мастерскую.

Сунув Хартию в папку, он взял из шкафчика деньги и снова побежал к «овертрендскому» киоску на площади Андл.

Гил отыскал Мэра, кузена матери Флориэля, в кабачке «Коричневая Звезда». Как и ожидал Гил, тот слыхом не слыхивал о древней Хартии. Гил объяснил обстоятельства дела и попросил Мэра вмешаться, но тот решительно замотал головой.

— Дело совершенно ясное, как мне кажется. Дупликация запрещена по веской и достаточной причине. Похоже, ваш отец — своенравный субъект, раз нарушает такое важное правило.

Гил прожег взглядом вежливое лицо Мэра, а затем в ярости развернулся кругом и широким шагом зашагал в сумраке обратно к площади Андл.

Он добрел, спотыкаясь, до постели и лежал, уставясь невидящим взором в пространство, в то время как внутри у него все переворачивалось при мысли о том, что делали с его отцом.

Бедный наивный Амиант! Он уповал на магию слов: на фразу в одном из его древних клочков бумаги.

Но вскоре, по мере того как тянулась ночь, Гил засомневался. Вспоминая поведение Амианта за последние несколько дней, Гил начал гадать, а не сделал ли Амиант то, что считал себя обязанным сделать, полностью сознавая риск.

Бедный, глупый, храбрый Амиант, подумал Гил.

Амианта доставили домой через полторы недели. Он потерял в весе и казался ошеломленным и безразличным ко всему. Зайдя в мастерскую, он сразу же направился к верстаку и сел, словно ноги его не держали.

— Отец! — вскрикнул внезапно севшим голосом Гил. — Ты здоров?

Амиант кивнул.

— Да. Настолько здоров, насколько можно ожидать.

— Что они сделали?

Амиант сделал глубокий вдох.

— Не знаю. — Он обратил взгляд к ширме, взял в руку стамеску. И пальцы этой руки внезапно показались Гилу медлительными и неуклюжими. — Я даже не знаю, за что меня забрали.

— За печатание плакатов!

— Ах, да! Теперь помню. Я им что–то прочел. Что это было?

— Вот это! — выкрикнул Гил. — Великая Хартия! Неужели ты не помнишь?

Амиант без большого интереса взял брошюру, повертел ее так и сяк и вернул Гилу.

— Кажется, я устал. Не могу прочесть. Гил взял его за руку.

— Пойдем наверх, приляг. Я приготовлю ужин и мы поговорим.

— Я не очень голоден.

В дверь постучали, и в мастерскую вошел Нион Бохарт в высокой зеленой кепке с вытянутым козырьком, зеленом костюме и черно–желтых ботинках. При виде Амианта он остановился, а затем медленно проследовал вперед, горестно качая головой.

— Перестройка, да? Этого–то я и боялся. — Он смотрел на Амианта так, словно тот был восковой фигурой. — Должен сказать, они проявили мало сдержанности.

Гил медленно выпрямился и повернулся лицом к Ниону.

— Все это случилось из–за тебя!

Нион Бохарт негодующе напрягся.

— Да брось ты! Давай без оскорблений! И правила, и Великую Хартию писал не я! Я не сделал ничего худого!

— Ничего худого? — повторил, как эхо, Амиант тихим отчетливым тоном.

Гил негромко скептически фыркнул.

— Ну, тогда чего же ты хочешь?

— Я пришел обсудить выборы.

— Нечего тут обсуждать. Меня это не интересует.

Губы Амианта зашевелились, словно он опять повторял то, что услышал.

Нион Бохарт бросил кепку на верстак.

— Послушай, Гил, вини не меня, а тех, кто это сделал.

— И кто же это?

— Трудно сказать, — пожал плечами Нион Бохарт. Бросив взгляд в окно, он заторопился к дверям, пробормотав. — Новые гости.

В мастерскую вошло четверо. Гил из них знал только Скута Кобола.

Скут Кобол коротко кивнул Гилу, метнул молниеносный взгляд на Ниона Бохарта и долго разглядывал Амианта.