Космическая сага. Героями не рождаются, Героями становятся. Книга 1

В очередной раз я очнулся от удара электрическим разрядом мне в шею. Открыв глаза, я понял, что до сих пор сижу на стуле и пристёгнут к ним наручниками. Рядом, за таким же металлическим столом, сидит капитан с нашивками сотрудника безопасности подразделения разведки Центавры.

– Ну что, тварь, будешь сотрудничать? Что ты знаешь о втором флоте, высланном одновременно с первым? – задал он вопрос.

Я, не веря, оглянулся, не понимая, что происходит вокруг и, думая, что это какая-то ошибка, сказал:

– Это ошибка, сэр, я – не из Федерации, я…

Договорить мне не дали, так как стоящий за моей спиной человек воткнул в меня шокер, и меня трясло пару минут, пока изо рта у меня не пошла пена.

И меня опять не вырубило. Когда я опять очнулся, мне задали тот же вопрос:

– Что ты знаешь о втором флоте Федерации?

– Но я с Центавры, – начал говорить я, и сразу же получил новую порцию разряда.

Следующий раз всё повторилось снова и снова, по той же схеме, пока меня не вырубило надолго. Очнулся я всё там же на металлическом стуле в собственной блевоте, обмочившимся, со стойким запахом экскрементов. Болело всё, не только снаружи, но и внутри. Мой левый глаз полностью заплыл, нос явно был сломан и забит сгустками крови, а во рту не хватало нескольких зубов. Долго мне осматриваться не дали, так как в камеру допроса вошли двое в форме сотрудников службы безопасности.

– Молчит гад, но, если остальные ничего не могут толком сказать, этот несёт какую-то ахинею. Говорит, что с Центавры.

Подняв голову, я прошептал разбитыми губами, еле слышно:

– Младший лейтенант Волков Александр. Пятая бригада, шестого корпуса, ускоренный кадетский выпуск. Личный жетон, – тут я поперхнулся собственной кровью, но нашёл в себе силы продолжить: – Личный жетон Омега пять дробь шестьсот тридцать четыре.

Оба представителя уставились на меня как бык на новые ворота:

– Бред, – сказал тот, кто меня допрашивал, – ему кто-то подсказал.

– Ты сканировал сетчатку? – спросил второй явно старше по званию, но разглядеть, в каком он звании я не мог.

Понимая, что это последний шанс, избежать дальнейших мучений, я продолжил.

– Командир отряда полковник, Яснов, он – контуженный, и у него вместо правой руки протез. А ещё его разжаловали за то, что дал в морду генерала, когда тот сказал, что его истребители первыми сбегут с поля боя. А ещё он внебрачный сын адмирала, – но договорить я не смог, так как меня стала трясти судорога.

– Что ему вкололи? – спросил старший.

– Сыворотку правды, двойную дозу, – ответил второй.

Последнее что я помнил, была фраза:

– Врача срочно!

Дальше я помнил урывками. Меня то трясло, то рвало, то меня опять било током. Расплывчатые лица в белых халатах и с масками на лице.

Из обрывков разговора я понял, что у меня отторжение лекарства, вколотого мне во время допроса. Несколько раз я приходил в сознание под аппаратом вентиляции лёгких, но эти моменты были очень небольшими. И вот в один момент мои мучения закончились, и я очнулся на больничной койке в отдельном боксе, богато обставленном, в теле была неимоверная слабость, а дышал я с огромным трудом, но самостоятельно. Моё пробуждение, тут же зафиксировал аппарат, подключённый ко мне, и я услышал слабый писк. В бокс тут же вошла медсестра и, увидев, что я очнулся, тут же ушла. Буквально через минуту ко мне вошло сразу три врача и стали тыкать в меня разными приборами и другими диагностами. Я молча терпел, не имея сил что-либо ответить и даже пошевелиться. Затем мне вкололи что-то в руку, и я заснул спокойным сном.

Второе моё пробуждение было уже намного приятнее. Тело уже не болело, а чувство сытости говорило о том, что меня кормили внутривенно, пока я спал.

Я прождал минут пять, размышляя, как я мог так вляпаться. Скорее всего, меня нашли после взрыва линкора и вытащили из кабины вражеского истребителя, приняв за вражеского пилота, а ребята из безопасности совсем безбашенные, они все кого-то потеряли из близких людей на этой войне. Поэтому разжалобить из совершенно невозможно.

Я тоже хорош. Надо было представиться, пока была возможность говорить.

В бокс вошёл, я даже не поверил сразу и попробовал проморгаться, пытаясь рассмотреть мундир внимательнее. Адмирал флота. Кортушев. Человек – легенда. Герой с большой буквы. Это он смог вывести почти всех беженцев, оставшись прикрывать отлёт кораблей из Солнечной системы. Он настолько грамотно сражался и командовал остатками флота, и на своём корабле неоднократно бросался в самую гущу сражения, что его считали непобедимым. Его тяжелораненого эвакуировали на последнем транспортнике, оснащённом фотонным двигателем. Он национальный герой Центавры, и вот эта легенда входит ко мне в больничный бокс.

– Не дёргайся, сынок, лежи спокойно, – сказал он, усаживаясь на стул рядом с моей больничной койкой, после чего долго рассматривал меня.