Космическая станция «Василиск»

– Я ненавидел вас, – его глухой голос отскакивал от переборок. – Я пытался что-то сделать с собой, но все равно ненавидел. И лучше не становилось. Только хуже с каждым днем. Хуже с каждым разом, когда я видел, как вы все делаете правильно, а я понимал, что хочу, чтобы вы сделали неправильно. Тогда я бы смог оправдать свои чувства. А потом начались учения. Проклятье, я понимал, насколько идиотскую задачу перед вами поставили. Я видел, что она невыполнима, – и вместо того, чтобы включиться и помочь, свалил все на вас, потому что в глубине души хотел, чтобы вы провалились. Капитан, я ведь артиллерист по специальности. Каждый раз, когда что-то шло не так, каждый раз, когда кто-нибудь из этих чертовых Нападающих «уничтожал» нас, мне все время казалось, будто я могу сделать лучше. Я знал, что это не так, но это не имело значения – потому что я так чувствовал. Я старался исполнять свой долг, несмотря ни на что, но не мог. Не так, как следовало….

Он подошел к столу и оперся на дальний его конец.

– А потом это, – старпом обвел рукой помещение. – Станция «Василиск». – Он уставился на свои руки. – Я говорил себе, что это ваша вина, что нас услали сюда из-за вас, – и снова лгал сам себе. И каждый раз для оправдания предыдущей лжи мне приходилось выдумывать новую ложь. Убеждать себя, будто мое бездействие – ваша вина и следование долгу – чушь, вздор, розовые сопли, идеалистическая кадетская чушь, а не реальный мир… – Маккеон снова поднял глаза на Викторию. – Но ведь все было не так, мэм? – спросил он тихо. – В смысле – для вас. Я не знаю, почему Юнг свалил это на вас. Неважно, почему он это сделал. Важно то, что вы не стонали и не плакали, не опускали руки. Вы просто включились и… Вы пинали нас, капитан. Вы теребили нас снова и снова, пока мы не выползли из своих углов, где жалели себя, и не стали снова действовать, как офицеры Королевы. Я прекрасно видел все ваши приемы и хитрости, видел, что вы делали и почему вы это делали, – все время, – и я ненавидел это. Потому что каждый раз, когда вы делали что-то правильное, это в очередной раз доказывало, что вы заслужили пост, которого жаждал я.

Он упал в кресло, глядя на нее через стол, и поднял руку в почти умоляющем жесте.

– Капитан, вы были правы, а я нет. То, что происходит сейчас в этой системе, доказывает вашу правоту, и если вы хотите, чтобы я покинул корабль, я не могу вас винить.

Он наконец умолк, ссутулившись в отчаянии, и Виктория подалась вперед.

– Я не хочу, чтобы вы покидали мой корабль, коммандер, – тихо произнесла она. Он вздернул голову, но она жестом остановила его. – Вы сказали всю правду. Вы свалили на меня дела. Я хотела, чтобы вы пошли мне навстречу, – я так нуждалась в этом! – а вы этого не делали. Казалось, на меня ополчилась одновременно вся галактика, а вы просто сидели в своей раковине, предоставив все мне. Да, коммандер. Бывали дни, когда я с радостью отправила бы вас паковать вещи, с характеристикой, которая навеки приковала бы вас к земле, – если бы у меня не было такой острой нехватки рук и голов, чтобы заменить вас хоть кем-нибудь… – Она выдержала паузу, затем чуть заметно кивнула. – Но, мистер Маккеон, я оказалась бы не права, сделав это. – Он заморгал в изумлении, и она еле уловимо улыбнулась. – Порой мне хотелось вас ударить, или задушить, или откусить вам голову на глазах у всего экипажа, но затем я поняла, что вы стараетесь. Я не знала, в чем ваша проблема, вы делали все не по-моему, но вы старались. Я наблюдала, как вы бились с Рафом над этой программой для модулей, – и вы все сделали прекрасно. Я видела, как вы возитесь с Пановским, как вы вникаете и во все остальные дела корабля – пока это не касается меня. И я кое-что поняла, мистер Маккеон. Кем бы вы ни были, вы не ломовая лошадь. И не простой работяга… Она откинулась на спинку кресла.

– Вы тогда здорово прокололись. Вы действительно подвели меня, корабль, и это могло обернуться катастрофой для всех нас. Но у всех когда-нибудь бывают проколы, мистер Маккеон. Это еще не конец света.

Маккеон долгое молчаливое мгновение смотрел на нее, затем шумно выдохнул и покачал головой.

– Я не могу… – Он остановился и откашлялся. – Вот этого я всегда боялся: я скажу вам, вы узнаете, что я чувствую, и отреагируете именно так, – хрипло произнес он. – Не надерете мне уши, не плюнете в лицо. И это… это пугало меня. Это было бы окончательным доказательством того, что вы по-настоящему заслужили этот пост, а я – нет. Вы понимаете, что я хочу сказать, мэм?

Виктория кивнула, и он кивнул в ответ.

– Глупо, правда? Мне бы и в голову не пришло… ну, я же знаю, что если пацан вроде Кардонеса или Тремэйна сделает ошибку, но осознает, что это ошибка, исправит ее сам, спросит совета, – что он в этом случае молодец, а не дурак… Но я оказался не в состоянии признаться, что проблемы у меня самого. И кто я после этого?

– Ну, мистер Маккеон… Это очень-очень по-человечески.

– Может быть, – устало прошептал Маккеон и снова уставился на свои руки.

Виктория позволила молчанию повисеть несколько секунд, затем прочистила горло.