Космическая странность

Мои ослабевшие пальцы не удержали бутылку, она покатилась по столу и чуть было не упала, но ее в последний момент подхватил Денис.

Рядом с первым изображением появилось второе, и теперь посреди командного пункта неподвижно стояли, равнодушно глядя вперед, двое, казавшихся отражением друг друга в негативе: черный и белый. То есть, таких «радикальных» цветов были только их форменные костюмы, производившие впечатление жесткой брони, да еще что-то отдельное в облике каждого: у того, который в черном, нечто темное было в тоне кожи лица, подчеркиваемом короткой гривой светящихся золотистых волос, а у того, который в белом, волосы поблескивали серебром. И хотя их формы не украшали знаки отличия, положение обоих в армейской иерархии было очевидным. Сила и уверенность читались не только в великолепно сложенных мощных фигурах не меньше чем по два метра ростом каждая, но и в королевски надменном, полном сознания собственного совершенства, взгляде. Вокруг черных запястий обвивались янтарно-золотые, с крупными звеньями, цепи, а белые кисти сжимали фигурный жезл.

— Так вот они какие, Захарка и Прошка, — в своем обычном недоверии к авторитетам, и вместе с тем почтительно, произнес рядом с моим ухом Денис.

— Вы узнаёте их, не так ли? — заметил капитан.

И он, и его помощники не сводили с меня пожирающих взглядов, но что я могла ответить? Вряд ли они так азартно желают услышать правду: что я видела этих двоих в галлюцинациях и во сне, что они — лишь вонзившиеся в мой мозг осколки памяти раненого друга.

Капитан расценил мою растерянность так, как диктовал его собственный интерес, и удовлетворенно продолжил:

— Вы знаете все об их происхождении и том месте, которое они теперь занимают в отношениях, сложившихся между потомками землян с их союзниками среди других рас, хотя вы никогда прежде не покидали Землю, а Черный Командующий и Белый Командующий ни разу на протяжении вашей жизни ее не навещали. Дети звезд умеют поддерживать связь друг с другом даже сквозь фантастические расстояния. Признаться, из всех имен, которыми их когда-либо нарекали, вы выбрали самые неожиданные.

Сквозь парализовавшее меня отупение пыталась пробиться некая скользкая мысль, способная хоть что-то объяснить. Я приложила всю свою волю, пытаясь ее поймать.

Дина! Она рассказала мою сказку про Дан-Натана и Лотти! Ужас! Ей больше не о чем было говорить с инопланетянами? И как теперь может подумать обо мне Черный Капитан, узнав, что я про него насочиняла?! Убийственно…

Капитан вновь нажал на плиту, и рядом с первыми двумя появилось изображение еще одного человека — чуть ниже ростом и заметно младше. Собственно, это был подросток. Космический. Выражение превосходства также присутствовало на его лице, но оно было… живее, что ли. Обманчиво-рассеянный взгляд, охватывавший гораздо больше, чем может охватить взгляд человека, не пропускавший мимо внимания и самой крошечной частички картины, на которую был устремлен, — уникальный и завораживающий. Никто не мог сказать, какого цвета у него глаза — они были просто темными, как сгустившийся сумрак. Такими же «просто» темными были его волосы, на снимке немного более коротко остриженные, чем когда в них жили мои пальцы, — не волосы вовсе, а что-то близкое к птичьим перьям. Лицо идеальной лепки, выверенные с алгебраической точностью пропорции, углы и изгибы которого наводили на мысль об искусственности — пока оно не двигалось, до тех пор, пока хозяин этого лица не придавал ему нужное в настоящий момент выражение. Сейчас на нем читалась заинтересованность каким-то не попавшим в кадр событием, и на Острове я видела его таким часто.

Он стоял очень прямо, однако такая поза не казалась напряженной, скорее, она воплощала краткий, за секунду до стремительного выпада, покой, и излучала силу, которой можно было заслониться от любой угрозы. На нем тоже была форма: черный с золотой отделкой комбинезон, плотно прилегавший к телу и целиком закрывавший даже шею. На Земле он всегда носил что-то подобное: темные брюки с темными же футболками либо свитерами, облегавшими его крепкую фигуру, и я подозревала из-за безошибочности его реакций, что он был способен получать информацию об окружающем всей поверхностью тела, воспринимая исходящее от живых существ тепло или даже биотоки. «Самый проницательный и самый непроницаемый».

Уже тогда, несколько земных лет назад, когда был сделан этот снимок, Капитан-Командор обладал задатками абсолютного лидера — того, присягнув которому, можно забыть о собственных потребностях и безопасности, потому что, во-первых, он заботится обо всем, а во-вторых, жить его стремлениями и борьбой гораздо интересней. Возможно, на мое восприятие статичного изображения наложился опыт общения с живым Капитаном-Командором, ведь это был единственный человек, которому я сама безусловно подчинялась, признавая его верховенство, но думается, что дело вовсе не в этом. Он, сила во плоти, на всех действовал так, что ему верили и без сожаления отдавали свои жизни.