Космическая трилогия

— От эльдилов? Нет, я все-таки не пойму. Вы сами сказали, что наши, земные, человеку враждебны.

— Вот это хороший вопрос. К нам земные не ходят. У нас другие, космические.

— Неужели они приходят сюда?

— Так полагает доктор Рэнсом.

— Должны же вы знать, это правда или нет?

— Откуда?

— Вы их видели?

— На ваш вопрос нельзя ответить ни положительно, ни отрицательно. Я видел многое — и радугу, и зеркало, и закат, не говоря о снах. Признаю, что здесь, в доме, я наблюдал явления, которые объяснить не могу. Но никто не являлся, когда я собирался вести запись или хоть как-нибудь их проверить.

— Разве видеть самому — недостаточно?

— Достаточно для детей и животных.

— А для разумных людей?

— Мой дядя, доктор Дункансон (быть может, вам доводилось о нем слышать), говорил: «Поклянитесь мне на слове Божьем», — и клал на стол большую Библию. Так он усмирял тех, кто хотел рассказать о видениях. У меня, миссис Стэддок, вера иная, но принципы те же. Если кто-нибудь хочет, чтобы Эндрью Макфи в него поверил, пусть явится, будет так добр, открыто, при свидетелях, не стесняясь ни фотоаппарата, ни термометра.

— Значит, вы что-то видели?

— Да. Но это не разговор. Бывают обманы чувств, бывают фокусы…

— Чтобы он!.. — сердито воскликнула Джейн. — Никогда не поверю!..

— Я бы предпочел, миссис Стэддок, обходиться без слов этого типа. Что такое «верить»? Честный исследователь обязан принимать в расчет и фокусы. Если такая гипотеза противоречит чувствам — тем более. Существует сильная психологическая опасность, что он о ней забудет.

— Есть же верность, в конце концов, — сказала Джейн.

Макфи, бережно закрывающий табакерку, поднял глаза.

— Да, — сказал он. — Она есть. Когда вы станете старше, вы поймете, что такую большую ценность нельзя отдавать отдельным лицам.

Тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Макфи, и вошла Камилла.

— Вы кончили, мистер Макфи? — спросила она. — Джейн обещала погулять со мной до ужина.

— Что ж, дорогие дамы, гуляйте, — печально произнес шотландец. — Они захватят всю страну, пока мы прохлаждаемся.

— Жаль, что вы не читали стихов, которые я сейчас прочла, — сказала Камилла. — Там все сказано в двух строчках:

Не торопи грядущего, глупец.
Терпения с нас требует Творец.^{92}

— Что это? — спросила Джейн.

— «Талиессин», — отвечала Камилла.

— Мистер Макфи, наверное, любит одного Бернса.

— Бернса! — презрительно выговорил Макфи, доставая из письменного стола огромный лист бумаги. — Не буду вас задерживать.

— Он все рассказал? — спросила Камилла в коридоре.

— Да, — ответила Джейн и, что редко с ней случалось, схватила спутницу за руку. Ими обеими владело чувство, которое они не сумели бы назвать. Когда они отворили дверь в сад, они увидели то, что, при всей своей естественности, потрясло их, словно знамение.

Ветер дул весь день, и небо очистилось. Холод обжигал, звезды сурово сверкали, высоко наверху висела луна — не томная луна любовных песен, но охотница, дикая дева, покровительница безумных. Джейн стало страшно.

— Он сказал… — начала она.

— Я знаю, — сказала Камилла. — Вы поверили?

— Да.

— А он объяснил, почему у Рэнсома такой вид?

— Молодой? То есть, как у молодого, но…

— Такими становятся те, кто вернулся с планет. Во всяком случае, с Переландры. Там и сейчас райский сад. Попросите, он вам расскажет.

— А он умрет?

— Его возьмут на небо.

— Камилла!

— Да?

— Кто он?

— Человек, моя дорогая, Пендрагон, повелитель Логриса. Весь этот дом, все мы, и мистер Бультитьюд, и Пинчи — то, что осталось от Логрского королевства. Идем туда, на самый верх. Какой ветер! Наверное, сегодня они придут.

4

Джейн купалась под присмотром барона Корво, пока остальные совещались у Рэнсома.

— Так, — сказал Рэнсом, когда Грейс Айронвуд кончила читать свои записи. — По-видимому, все это правда.

— Правда? — переспросил Димбл. — Я не совсем вас понимаю. Неужели они могут это сделать?

— А как по-вашему, Макфи? — спросил Рэнсом.

— Могут, могут, — сказал Макфи. — Такие опыты давно ставят на животных. Отрежут голову, тело выбросят. Если кровь подавать под нужным давлением, голова какое-то время продержится.

— Что ж это, господи! — сказала Айви Мэггс.

— Вы хотите сказать, голова останется живой? — спросил Димбл.

— Это слово не имеет четкого значения. Какие-то функции в ней сохранятся, с обычной, житейской точки зрения она будет жива. Что же до мышления… если бы речь шла о человеке… не знаю.

— Речь о человеке шла, — сказала Грейс Айронвуд. — Такой опыт ставили в Германии. С головой казненного.

— Это точно? — с большим интересом спросил Макфи. — А вы не знаете, какие были результаты?

— Нет, больше не могу! — сказала Айви и быстро вышла из комнаты.

— Значит, эта мерзость не сон, — сказал мистер Димбл.

Он был очень бледен. Жена его, напротив, являла лишь ту сдержанную гадливость, с какой дамы старого закала выслушивают неприятные подробности, если этого нельзя избежать.

— Доказательств у нас нет, — сказал Макфи, — я сообщаю факты. То, что она видела во сне, возможно.

— А что это за чалма? — спросил Деннистон. — Что у него там выкипает?