Космические бароны

Следующую пару дней искатели обследовали район, делали снимки, заносили в каталог положение и состояние каждого объекта. Тем временем погода портилась, волнение становилось все сильнее. Зимний шторм «Сатурн» шел на восток, и команда знала: нужно работать быстро.

«Море было очень бурным, когда мы пришли туда, – вспоминал Конкэннон, – и оно продожало волноваться во время перехода. Оно успокоилось на пару дней, и мы могли работать. Но волнение стало усиливаться вновь, и мы знали: дальше будет еще хуже. Мы шли наперегонки с погодой, наперегонки со временем, стремясь вытащить… что-нибудь наверх. Достать хоть какую-нибудь вещицу, чтобы к моменту, когда погода нас вырубит, на борту уже лежала цель наших поисков».

6 марта, в день, когда шторм разбил рыбацкое судно у берегов Мэриленда, в нескольких сотнях миль к северо-западу, экипаж Seabed Worker вытащил первый из двигателей, на которые они наткнулись – хотя и не было ясно, от какого именно «Аполлона».

А затем шторм заставил корабль остановиться, и все, что могли делать исследователи, – ждать и надеяться, что он вскоре закончится.

«Сатурн» бушевал над кораблем пять дней, вынудив экипаж извлечь роверы из воды. По радару казалось, будто шторм поглотил все Восточное побережье и большую часть Атлантики, где волны качали и мотали корабль. Таблетки скополамина от морской болезни «выдавали по желанию, это точно», – вспоминал Капоне. Команда думала попытаться уйти к югу и ускользнуть от шторма. «Проблема заключалась в том, что шторм налетел слишком большой, мы просто не могли от него уйти», – пояснил Конкэннон. Выбора не было, оставалось только «зависнуть и перетерпеть».

Для тех, кого качка уложить не смогла, провели турнир по дартсу, его выиграл отец Безоса. Команда получила возможность поспать, но не переставала жаловаться на нарушение неписанных правил моряков – и особенно в части бананов.

«В мире моряков бытует множество суеверий, – рассказывал Безос. – Не положено бить в судовой колокол. Не нужно проносить на корабль рюкзаки, а мы это сделали, к сожалению. Еще мы закупили много бананов, а бананы на борт также проносить не стоит. Мы находились в Бермудском треугольнике и заработали самый продолжительный перерыв по погоде, который наш опытный экипаж когда-либо видел»[270].

Но больше всего команду занимало изучение артефактов: уже поднятых на борт и все еще лежащих на глубине пяти километров под ними. «Нет, мы не просто сидели и блевали, – вспоминал Капоне. – Мы работали… Джефф рассказал о своих намерениях и тем самым бросил нам вызов – сделать их реальностью. И я могу сказать, что никого в нашем экипаже шторм напугать не мог. Да, качка очень раздражала, было неприятно. Несмотря на внушительные размеры нашего судна, почти 60 метров в длину, его колотило изрядно. И тем не менее никто сдаваться не собирался».

К 11 марта шторм наконец-то стих, и экипаж вернулся к работе, опустив роверы на океанское дно. Вскоре они начали поднимать на борт металл всех видов, работая днем и ночью. Безос, небритый, в оранжевом спасжилете, каске и защитных очках, помогал очищать двигатели от грязи.

Долгие рабочие смены, изоляция в море и тяготы шторма размыли границы в социальном статусе, и исследователи приняли кредо всякой настоящей экспедиции: кто не вносит свой вклад в работу, тот может проваливать.

«Мы поливали артефакты из шлангов и счищали грязь. Мы все работали, – говорит Конкэннон. – Среди нас не было главы „Амазона“. У нас в команде трудился просто Джефф и его мама, его брат и брат его жены… И у всех руки до плеч в дерьме. Все спали мало. И все играли в дартс, когда погода не давала нам работать».

Через несколько дней на корабле накопилась целая сокровищница с частями двигателей – достаточно для того, чтобы объявить экспедицию успешной и отправиться домой. Исследователи решили привезти двигатели в Порт-Канаверал, возвратив их на место, откуда они стартовали более 40 лет назад. По крайней мере некоторые части двигателей, поднятых со дна, принадлежали «Аполлону-11», хотя на 100 % подтвердить это никто не мог. Проведя в океане три недели, Seabed Worker подошел к берегу вскоре после восхода. Экипаж собрался на палубе и смотрел на медленно растущую на горизонте площадку 39A.

Все находки доставили в космический центр «Космосфера» в штате Канзас – музей, который на протяжении многих лет сотрудничал со Смитсоновским институтом в восстановлении и сохранении аэрокосмических артефактов[271]. Персонал центра поддерживал экспонаты во влажном состоянии, стремясь предотвратить дальнейшую коррозию, промывал объекты, обрабатывал их сухим льдом и даже снимал отложения зубными щетками. Однако так и не удалось найти заводские номера, которые позволили бы определить, какие части в каком полете использовались. С учетом зоны поиска команда Безоса была убеждена, что у них есть двигатель от «Аполлона-11». Оставалось только найти доказательства.