Космические бродяги

Айяру казалось странным то, что они задумались над словами песни. Была ли сокрыта в древней легенде тайная мудрость? Весьма вероятно, что Кимон шел когда-то именно этой дорогой — Сторожевым путем Танта. А может быть, его никогда не существовало. Видимо, старые песни не помогут им теперь. Тем более не помогут их разрозненные отрывки. Но в голове его все еще звучали ясные слова, так много значащие для всех ифтов:

Распускается лист Голубой,
Ветер ласково треплет его…

Тогда, во времена Голубого листа, в золотой век их рода, город Ифткан и сами ифты были хозяевами Януса…

Ночь казалась бесконечной. Они сидели и ждали знака, страдая от голода и жажды, но пытаясь забыть об этих настойчивых требованиях тела. Пустошь молчала. Но они заставляли себя вновь и вновь вглядываться и вслушиваться.

Джервис не появился даже на рассвете.

Мучительно хотелось пить. Айяр нашел немного воды в углублении скалы, и они вылизали ее до капли. Все чаще вспоминался животворный сок Ифтсайги. Все отчетливее становилась мысль о том, надолго ли хватит у них сил и терпения. День тянулся в пустом ожидании.

На следующую ночь они услышали шаги: кто-то приближался с востока. Айяр на всякий случай вооружился камнем — единственным оружием, предоставленным судьбой, но отбросил его, услышав знакомый свист. Из-за поворота дороги показались трое: Локатат, Иллиль, Килмарк. Каждый нес за плечами небольшой мешок. Они приблизились, и на их лицах замерцал теплый отблеск сияющего символа…

7 Избранный силой

Третий раз в жизни Айяр, возродившийся ифт, стоял на уступе, нависавшем над Зеркалом Танта. И каждый раз оно было для него иным. Когда он и Иллиль впервые прошли Сторожевым путем, Зеркало вызвало у него благоговейный трепет, а еще — желание скрыться и не смущать себя созерцанием того, что не поддавалось сознанию человека или ифта. Во второй раз, когда все они искали у Танта прибежища от враждебного мира, Зеркало было чашей, наполненной силой, мощь которой и пугала, и поддерживала.

Сейчас он видел внизу клубящийся туман, некую кипящую субстанцию — казалось, она не имеет ничего общего с какой-либо жизнью ни на Янусе, ни в каком-либо другом мире. В ней не было спокойствия, лишь… нет, не страх, но смятение, напряжение — как перед битвой. Даже Иллиль, без малейших колебаний поднявшаяся сюда, чтобы вступить в общение с Зеркалом, стояла, забыв обо всем.

Джервис тоже был неподвижен, как статуя, однако вся его поза выражала ожидание. Наконец Иллиль, словно очнувшись, тряхнула головой, подошла к нему и встала рядом. Возможно, девушка вспомнила — или интуиция подсказала ей, что надо делать, — когда она вытянула руки ладонями вверх и запела. Некоторые слова Айяр понимал, остальные принадлежали тайному языку, на котором обращались к высшим силам. Туман, поднявшись до краев котловины, принял форму языка, готового слизнуть смельчаков, которые решились обратиться с требованиями к Зеркалу Танта. Ни разу за две свои жизни юноша не испытывал подобного страха. Не смерть страшна воину — страшно, когда могучая сила, призванная защитить, обращается против тебя самого.

Однако никто из них не отступил и не пал духом. Теперь пел и Джервис — голос Иллиль пробудил в нем господина Зеркала. Руки девушки пришли в движение — она как будто сеяла невидимые семена, — а язык тумана качался в том же ритме. И страх исчез, сменившись благоговейным осознанием того, что их приняли. Великий и нестихающий гнев, направленный на врагов, неизмеримая сила, средоточием которой было Зеркало, приняла и признала их. Туман опустился, оставив холод. Иллиль вздрогнула и, по-прежнему глядя вниз, проговорила:

— Я сообщила Зеркалу, что мы готовы. Теперь нужно ждать, какую миссию на нас возложат.

Человек меряет число восходов и закатов солнца днями, количество сезонов роста и созревания — годами. Жизнь требует все более точного счета времени, и человек делит его на часы, минуты и секунды, на доли и доли долей. Нейл Ренфо родился в космосе, поэтому время для него было более абстрактным понятием, чем для обычных людей. Когда он стал Айяром, время стало отмеряться сезонами — ростом и зимним сном. Теперь же приходилось ждать, и как долго длилось это время, он не знал, а потом, когда пытался оценить его, не смог.

Наконец настал момент, когда туман внизу смешался с водой. На Зеркале появилась рябь голубых и зеленых полос, потом цвета побледнели и полосы превратились в серебряные линии. Если Зеркало Танта и было в каком-то отношении просто водой, теперь оно совсем не походило на озеро.