Космические игры (сборник)

ГАГАРИН. Да не читаю я эти передовицы. Я что ли их пишу. Подсунет политотдел и вся недолга. А мои истинные мысли можешь в моих книгах прочитать.

КОМАРОВ. И в книгах не все в порядке. Но их читают не так уж и много людей. А передовицы читают по всему миру. По ним определяют приоритеты.

ГАГАРИН. Ты так считаешь?

КОМАРОВ. Похоже, и Сергей Павлович так считал. Помнишь его последнюю стать в «Правде»? Перед самой смертью. В ней ни слова о партии. Я не поленился. Нашел его предыдущую статью за 1965 год. Тоже самое. Как ты думаешь, почему?

ГАГАРИН. Я даже не обратил внимания. Хотя, постой... Был у нас как-то похожий разговор. Но вскользь... без объяснений. Ты думаешь, что Сергей Павлович уже тогда...

КОМАРОВ. Ты не заметил маневр своего кумира. Что же, тогда говорить о массовом читателе. Вот и дурят нас лозунгами. А Королев, похоже, пытался протестовать. Представляю, как ему было трудно на это решиться.

ГАГАРИН. Ладно, ладно. Ты не очень. Может быть, у Сергея Павловича были другие причины. Все-таки без партии он мало что смог бы сделать.

КОМАРОВ. Мне известно, что Королев хотел прорваться на 23 съезд партии и выступить там с речью... Не успел.

ГАГАРИН. Он спрашивал и меня о съезде... Откуда ты все знаешь?

КОМАРОВ. У меня был разговор с ним. Только я тогда еще не все понял. Вообще, после полета мы все бываем, некоторое время, глупыми... Мне недавно рассказали, как скинули Хрущева.

ГАГАРИН. Ты еще скажи, что был переворот. Я тоже это слышал.

КОМАРОВ. Скажу. Знаю точно, что не по своей воле он ушел.

ГАГАРИН. У тебя есть доказательства?

КОМАРОВ. Смеешься?... Просто, после полета со мной стали более откровенными. Может быть, играет роль и то, что я старше тебя. Но мне шепчут больше, чем тебе. Информация людей так и распирает. Но не врут. Информация с разных сторон идет, Юра. Да и сердцем чую. Плохие времена идут к нам. Надо бы нам снова, как в былые времена, объединяться. А мы, наоборот, по своим норам разбегаемся, набиваем их дармовым добром.

ГАГАРИН. Тут ты прав. Традиции отряда теряются. И у всех, черт возьми, на любое замечание тысяча отговорок.

КОМАРОВ. Расцветает доносительство, слежка. Выпьешь рюмку без разрешения ЦК, и командование уже знает. Укоризненно качают головами начальнички. Нет, нам ничего официально не запрещается, но... это либо тотальная слежка, либо чистейшей воды доносительство.

ГАГАРИН. Считаешь и за нами тоже?

КОМАРОВ. И за тобой... Тебе не все говорят... Все-таки первый космонавт... Человек Мира... Но в элиту и ты не внесен. Рылом не вышел. Мне как-то по секрету сказали, что тебя там считают деревенщиной. Считают, что ты ведешь себя слишком заносчиво, не уважаешь титулы...

ГАГАРИН. Гадость какая. Хочется в баню сходить.

КОМАРОВ. Еще скажу... Ласковые девушки, которые тебя часто встречают, все, похоже, подставные. А если и нет, то после первой встречи с ними обязательно беседуют...

ГАГАРИН. Хватит. Это уже чересчур!

КОМАРОВ. Я думал, что уж об этом ты давно догадался... Но меня беспокоят ребята. Наши руководители из них самых настоящих марионеток делают. Да что там. Основная масса ребят хватает все, что им не подбросят. Используют момент. Это относится и к летавшим, и не летавшим космонавтам. В нашем отряде осталось совсем мало принципиальных ребят. Помяни мое слово, Юра. Скоро от таких ребят, как Паша Беляев, Жора Добровольский, так или иначе начнут избавляться.

ГАГАРИН. Ты что городишь?

КОМАРОВ. Это моя истина. Мое откровение перед полетом... Нет, конечно, я не думаю о физическом устранении. Комиссуют или переведут, даже с повышением.

ГАГАРИН. Ерунда какая. Я кое-что тоже знаю. Но до такого дойти! Это уже знаешь...

КОМАРОВ. Они действуют тонко. Вот смотри. Только учти, что я не считаю, что это твоя работа. Я тебе верю.

ГАГАРИН. Ты о чем?

КОМАРОВ. Помнишь партсобрание, на котором тебя принимали в партию? Помнишь кто тебя критиковал? За болтливость, за морской бой на занятиях с Леоновым? Где они? Рафикова увели якобы за пьянку. А кто из нас не пил в пределах нормы. Почему именно его? А как использовали несдержанность Нелюбова, пристегнув к нему фактически невиновных, но тоже вякнувших что-то на партсобрании. Остался пока Горбатко, да и того пока не допускают к полету по всяким медицинским показаниям. Тебе, Леонову, всем летавшим дают понять, что о нашей чистоте заботятся, блюдут наш авторитет. А ты, похоже, не понимаешь этого. Все ерепенишься.

ГАГАРИН. Мне об этом даже мысль никогда не приходила. Хотя я и считал, что здесь не все правильно.

КОМАРОВ. Мы о многом еще не думаем. Раньше мы бы не допустили несправедливости. А сейчас некогда оглянуться. Да не дают нам этого делать. Понукают. Вперед и только вперед.