Космические катастрофы. Странички из секретного досье

Ребров М.Ф Космические катастрофы. Странички из секретного досье

Космос известный и неизвестный (Предваряя эту книгу)

Время неумолимо. Мальчишки, родившиеся памятной весной 1961-го, в год старта Юрия Гагарина, не только выросли и повзрослели, но и сами стали отцами. Космическая эра, ведущая летоисчисление от запуска нашего первого спутника, тоже взрослеет. И если оглянуться назад, мысленно пролистать страницы "звездной" летописи, они напомнят о дерзновенных научных и технических замыслах и казавшихся фантастическими свершениях. Но не только о них.

Долгие годы космос был как бы двуликим — известным и неизвестным. О первом мы узнавали из бодрых и восторженных сообщений ТАСС. Было в этой информации много интересных подробностей и деталей, но была и недосказанность, "белые пятна". В ту пору они не бросались в глаза, уже сам факт потрясал наше воображение своей грандиозностью, величием. И все мы испытывали гордость за нашу страну, за наших ученых, конструкторов, космонавтов. Впрочем, не только мы, весь мир восхищался содеянным в космосе.

Были и злобствующие. Им хотелось ослабить и приглушить восторги, уменьшить симпатии к нам. Они распускали нелепые слухи, ставили под сомнение наши достижения, искажали правду. Что-то у них получалось, чего-то они достигали. И что обидно: помогали им те самые "белые пятна". И вообще складывалась любопытная ситуация: за рубежом вроде бы знали о наших космических делах больше, чем мы.

Однако парадокс, на мой взгляд, в ином: мы преднамеренно и жестоко скрывали свои срывы и неудачи. Полагали, что умолчание поднимет авторитет и самой космонавтики, и людей ее творящих. Но формула "пусть потомки сами разберутся" современниками не воспринималась. Они хотят знать всю правду сегодня, сейчас. Обещание вечного завтра их не устраивает. Тем более, что сокрытые факты полны героизма, мужества, воли, адской силы духа и удивительных человеческих судеб. Свидетельством тому аварии на космических кораблях и орбитальных станциях, трудные старты и приземления, трагедии и катастрофы. При всем при этом вершились подвиги, а нам они преподносились столь упрощенными и обыденными, что кое-кто ставил под сомнение заслуженность наград героями.

Да простят мне читатели это "затянутое" вступление, но именно такие мысли обуревали, когда садился за написание этой книги. В чем-то она исповедь знающего правду, откровение после долгих лет молчания и снятия запретов, журналистский долг перед друзьями-космонавтами, живыми и ушедшими, с которыми многое пройдено и пережито.

Судьба подарила мне знакомство с многими из тех, кто создавал ракетно-космическую технику, был организатором наших космических программ, готовил к полетам экипажи "Востоков", "Восходов" и "Союзов", экспедиции на орбитальные станции "Салют" и "Мир", рейсы "Бурана", да и с самими участниками. этих стартов. Довелось побывать на космодромах Байконур и мыс Канаверал, в подмосковном и евпаторийском центрах управления, в американском ЦУПе в Хьюстоне, стать свидетелем экстремальных ситуаций. Были и откровенные доверительные беседы, и туманные, уклончивые суждения с непременными оговорками: "Об этом писать преждевременно".

Что стало тому причиной? Кто поощрял умалчивание, а попросту — лицемерие и ложь? Секретность? Да, в первую очередь секретность. Но не только она. Секретность — это уже следствие, а первопричина в том, что тогдашнему руководству хотелось видеть все происходящее сквозь розовые очки. И тут же в низшем звене "уловили и усвоили", что по возможности не следует огорчать начальство сообщениями о неудачах. Ложная секретность была не столь нужна, сколь удобна. За витиеватыми формулировками официальных сообщений удавалось скрыть недоработки, расхлябанность, некомпетентность, а то и дурь. Можно утешаться, что этот порок — дитя своего времени, застойного или волюнтаристского. Только утешение это слабое.

Одна неправда, как всегда бывает, уже помимо нашей воли рождает другую. А главное — мы очень много теряли от умалчивания или заведомого вранья. "Надо ли ворошить "прошлое?" — восклицают "молчальники". Надо. Ведь речь идет, повторю, о судьбах людей. К тому же прошлое, настоящее и будущее — сообщающиеся сосуды.