Космические катастрофы. Странички из секретного досье

"Салют-7", который считали "мертвым"

"Салют-7" к этому времени уже немало потрудился для науки и народного хозяйства. С момента вывода на орбиту прошло более тридцати месяцев. Естественно, что ресурс вырабатывался, отдельные системы и приборы требовали замены, это выполнялось. И вдруг…

Стоимость "семерки" немалая — сотни миллионов рублей (естественно, по старым ценам). И хотя никто не ждал от нее полной окупаемости, желание "выжать" как можно больше было и у разработчиков, и тех, кто составлял научные программы, и у прикладников-хозяйственников, и у космонавтов. Тревожные вести из ЦУПа перечеркивали все замыслы.

Каждый день до глубокой ночи группы специалистов анализировали ситуацию, проигрывали различные варианты, чтобы понять: что же произошло в космосе? Ничего утешительного предложить Госкомиссии специалисты не могли. Надежды вернуть "семерке" активную жизнь уменьшались с каждым днем, и вывод, казалось бы, напрашивался сам собой: станция не пригодна для дальнейшей эксплуатации. И все-таки шанс оставался: рискнуть послать на станцию экипаж. Только там, на борту, можно окончательно определиться в дальнейших действиях. Но… На "Салют-7" надо еще попасть. А прежде — сблизиться на такое расстояние, чтобы увидеть "семерку", потом причалить, попробовать состыковаться, только после этого перейти на станцию. Это был единственный путь. И еще всем было ясно: такая работа не для новичков.

Владимир Джанибеков, один из двух спасших "Салют"

— В тот вечер, — вспоминает Володя Джанибеков, — мы всем семейством сидели за чаем, строили планы на предстоящие выходные. Я не был включен в программу подготовки, находился в режиме поддержания формы, более спокойном и размеренном, что в последние годы случалось редко. И вот появился у нас дома вечерний гость — Алексей Архипович Леонов. "Володя, ты знаешь, что тебе завтра начинать медкомиссию? В восемь тридцать — кровь, до обеда — барокамера, затем все остальные специалисты". Вот тебе и суббота, вот и воскресенье в семейном кругу. Ну, а потом и сама подготовка — семья каждого космонавта знает, что это такое. И называют не иначе, как наземным полетом — так редко приходится видеться. "Завтра так завтра", — ответил Леонову, ибо догадался, что мне предстоит.

В ту ночь Джанибеков долго не мог уснуть. Особое задание, экипаж специального назначения — все это понятно. Работа предстоит сложная, и никто не может прогнозировать, как она пойдет, и пойдет ли вообще. Но то, что выбор пал на него, казалось неожиданным. В отряде были первоклассные командиры, отлично проявившие себя при отработке сложной методики, требующей виртуозного владения "рулем" машины. Но и его можно понять: от таких предложений не отказываются. К тому же сбывалась его давняя мечта — сходить в длительную орбитальную экспедицию (конечно, при успехе начального этапа), как следует "осмотреться" в космосе, выполнить интересную и насыщенную научную программу…

Тут, понятно, надо думать о человеке, с которым пойдешь в полет. И как о специалисте, бортинженере, и как о товарище, с кем придется преодолевать трудности, порой даже непреодолимые. Еще до потери связи со станцией, когда все шло нормально, к работе на ней готовился очередной экипаж: Владимир Васютин, Виктор Савиных и Александр Волков. Сразу родилась рациональная схема, по которой бортинженер "штатного" экипажа подключался к "ремонтной бригаде", а затем оставался на борту как бы соединительным звеном между двумя этапами экспедиции. Решение показалось верным и с технической, и с человеческой стороны. Виктора Савиных Владимир знал давно. Вместе работали еще на "Салюте-6". Джанибекову уже тогда представлялось, что это человек с идеальным характером для трудной работы в одной "связке". Живой, общительный, в то же время уравновешенный, исключительно работоспособный, неунывающий, с чувством юмора, оптимистически настроенный в самые трудные минуты.

Они изучали станцию до мелочей, чтобы там, в полете, найти причину отказа

В экипаж специального назначения включили Джанибекова и Савиных. С первых же дней подготовки они договорились отказаться в отношениях от формальной субординации. Впрочем, не договорились специально, а это сложилось само собой, ибо помогало делу. Кто в чем был сильнее, тот там и считался командиром. Помногу часов кряду проводили в комплексном тренажере, выполняя десятки стыковок за смену, учились входить в станцию и анализировать ее состояние по малозаметным, а порой и косвенным признакам, проводить ремонтные и восстановительные работы.

Наступило 6 июня. Старт с Байконура был назначен на 10 часов 39 минут 52 секунды московского времени. Это определили баллистики. "Космические штурманы" рассчитали орбиту подвода корабля к станции и, учитывая сложность ситуации, предложили провести стыковку не на следующие сутки, как обычно, а на 35-м витке, то есть 8 июня. Особая роль отводилась военным из службы слежения за космосом.