Космические мосты

«Как показывают современные опыты, наиболее яркие звезды не всегда самые интересные. Только недостаточность наших знаний останавливает прежде всего на них наше внимание», - читаем мы в книге М. Мейера «Мироздание». Листая ее страницы, не можешь не поражаться прозорливости наших предков. Действительно, именно «звездные призраки» наиболее интересны. Их невозможно увидеть в оптические приборы, их существовании ученые догадались лишь после создания радиотелескопов.

Оптический телескоп помог людям увидеть некоторые детали вселенной, радиотелескоп - услышать ее. Раньше ученым казалось, что Земля летит по своей орбите в безмолвии, а радиоастрономия доказала, что мир, окружающий нашу планету, наполнен «звуками». Они очень разные - у каждой звезды свой голос. На языке радиоволн она рассказывает о своей жизни, о катастрофах, выпавших на ее долю.

«Миллионы звезд, окружающих нас, надо рассматривать как самосветящиеся небесные тела, как солнца. Поэтому в высшей степени поучительно узнать, насколько эти солнца схожи с нашим, насколько мы сами, считающие себя властелинами громадного мира, теряемся среди еще более громадного мира, состоящего из миллионов светил, подобных нашему Солнцу».

Эта цитата из «Мироздания» лишний раз подтверждает, насколько радиоастрономия обогатила древнейшую науку человечества. За каких-нибудь тридцать-сорок лет изучены многие тысячи звезд, доказано, что каждая из них живет своей жизнью и лишь немногие (по масштабам вселенной, конечно) являются точными копиями Солнца.

Астрономы стали «переоценивать ценности». Большинство из них начали заниматься радиоастрономией или использовать аппаратуру, появившуюся с рождением этой новой отрасли науки.

По глубокому убеждению многих ученых, именно в уездной астрономии следует ожидать наиболее крупных открытий, которые могут привести к коренному изменению жизни человечества.

«Какие бы допущения мы ни делали с целью объяснить вспыхивание новой звезды, - пишет М. Мейер в «Мироздании», - несомненно одно: эти возгорающиеся звезды представляют погребальные факелы какого-нибудь гибнущего мира. Происходят ли внезапно и без видимого внешнего повода чрезвычайно сильные извержения газов на каком-либо центральном светиле, или то следствия вторжения в какую-нибудь систему чужого тела, громадного метеорита, или, наконец, накаливание тела, которое сопровождает проникновение его в необычайно густое облако падающих звезд или в туманность, результат остается все-таки один и тот же: разрушение какого-либо мира».

Объяснение ученого XIX века даже школьнику кажется сегодня наивным. Астрономы видели, что звезды погибают, но они не знали о том, что эхо звездной катастрофы, происшедшей за много миллионов световых лет от Земли, донесется до нее и наша планета будет чутко реагировать на поток частиц и волн, приходящих из глубин вселенной...

- Вы хотите сказать, что жизнь на нашей планете тесно связана со звёздами?

- До выхода в космос учёным было трудно определить, как именно «звёздное эхо» влияет на нашу планету.

- А теперь кое-что прояснилось? - Да.

Несколько барьеров поставила атмосфера перед учеными. Космическое пространство наполнено электромагнитными волнами разных частот. Каждая из волн несет информацию о том участке вселенной, в котором она родилась. Но лишь незначительная часть волн пробивается сквозь атмосферную броню к Земле. Одни отбрасываются в сторону радиационными поясами, другие тормозятся в ионосфере, третьи рассеиваются и т. д. Это лишает астрономов возможности узнать всех процессах, идущих во вселенной, и ученые довольствуются сегодня лишь несколькими буквами из космической азбуки.

Искры «Салюта»-9

Космонавт, летящий вокруг Земли, даже днем видит звезды. А ученые лишены такой возможности, потому что существует так называемое фоновое излучение. Оно создается благодаря свечению неба в верхних слоях атмосферы и рассеиванию света в нижних слоях. Когда наступают сумерки, города зажигают огни, и светлое зарево видно на много километров. Оно скрывает небесные тела, и мы вынуждены размещать обсерватории все дальше от городов. Однажды в Пулковской обсерватории мне показали фотопластинку. Она была покрыта «вуалью», словно побывала в руках неопытного фотографа. Астрономы объяснили, что вуаль - автограф огней Ленинграда.