Космические опера

Со стороны их процессия выглядела весьма колоритно, даже немного экстравагантно. Первым по коридорам, на правах старшего группы, маршировал сменивший скафандр на удобный комбинезон, отсвечивавший лысиной Элай. Аурриец шел с высоко поднятой головой и на половину расправленными крыльями. За ним, уныло шмыгая размазанным по мерзкой физиономии слизистым носом, шлепал в «браслетах» полутораметровый, в переливчатой чешуе, Хьюгрь, исподлобья поглядывающий на шикарные крылья опера. Кто бы только знал, как зармазанец желал всеми фибрами своей серой душонки иметь вот такие же крылья, как у впереди идущего «фараона», чтобы своим ходом улететь из этого казенного учреждения на самый край Вселенной. Одна мысль о предстоящем длительном заточении причиняла ему столько душевной боли, что о телесном дискомфорте, вызванном продолжительным отсутствием влаги, он даже не вспоминал. Замыкал торжественную процессию бравый землянин Олег Белов, уже почти полноправный член межгалактической правоохранительной структуры. Белов то и дело поправлял расстегнутую кобуру своего земного табельного оружия, удостоверяясь, что оружие готово к использованию в любой момент, задумай преступник выкинуть какой-нибудь номер.

Так, никем даже ради «спортивного интереса» не остановленные опера с преступником добрались до специальных изолированных камер, в которых можно было поговорить с «клиентом» по душам, не опасаясь, что кто-то, кому совсем не обязательно знать в чем собственно суть того или иного дела, их подслушает любым, в том числе телепатическим способом.

В кабинете, куда Олег с Элаем ввели подозреваемого, помимо двух лавок и стола между ними, других элементов интерьера не имелось. Здесь также не было и «хитрых зеркал», за которыми от нечего делать обычно наблюдает за допросом начальство. Зато в стены кабинета была встроена аппаратура, генерирующая так называемые «шумовые помехи», предназначенные для подавления любых попыток телепатически «просканировать» мысли и эмоции существ. Причин, как понимаете, для подобного «ноу-хау» у галактических следователей и оперов было немало. Все развитые расы, были в той или иной мере телепатами, а это свойство влекло за собой возможность мысленного сговора подельников, обмена конфиденциальной информацией, да и просто ненужного получения негативных эмоций. Отпирающиеся преступники, чувствуя на допросах, что их песенка на многие годы, а то и столетия, спета, могли своими телепатическими «истериками», свести с ума проходящего мимо, ничего не подозревающего сотрудника.

Так вот опера ввели своего «подопечного» в именно такое помещение и усадили за стол. Элай пристегнул наручники, выданные подозреваемому во временное пользование, специальным карабином к столешнице и, выложив перед кислой мордой Хьюгря псиктофон-полиграф – небольшой пятигранный прибор, размером с мыльницу, сел напротив зармазанца и начал «профилактическую беседу».

– Хьюгрь из Пэксхлота, урожденный пять тысяч триста тридцать пятого нереста, в настоящее время мужская особь глубоководной зармазанской расы, вы задержаны по подозрению в совершении особо тяжкого преступления против заповедной расы раннего развития…

Далее аурриец ознакомил подследственного со всеми нюансами расследования, инкриминируемыми тому статьями уголовного кодекса в свете имеющихся данных, обрисовал далеко не радужные перспективы и недвусмысленно дал понять, что тесное сотрудничество со следствием может положительно отразиться на дальнейшей незавидной судьбе последнего. Каждый пункт своей речи Элай раскладывал по полочкам с такой занудной тщательностью, поясняя из какого подпункта какого параграфа вытекает то, или иное следствие, что поначалу запуганный и морально угнетенный зармазанец, уже ближе к середине его речи стал откровенно зевать и рассеяно оглядываться по сторонам.

Белова, прислонившегося к стене за спиной коллеги, монотонный монолог Элая так и вовсе едва не усыпил (глаза так и слипались). Так что, когда аурриец закончил своё сольное выступление словами: «Итак, нас интересуют мотивы вашего преступления», и Белов и даже Хьюгрь облегченно вздохнули.

– Я коллекционирую предметы культа примитивных цивилизаций, – не моргнув глазом, признался зармазанец.

Лежавший на столе самописец, он же, по совместительству, детектор лжи покраснел от слов допрашиваемого, что говорило о его явном вранье.

– Как видите, псиктофон уличил вас в даче ложных показаний, – кивнул Элай на прибор. – Вы, видимо, не желаете сотрудничать со следствием. Тем тяжелее будет обвинительный приговор. Итак, я ещё раз рекомендую вам не препятствовать следствию, а честно ответить на поставленный вопрос.

– Я не вру! Век моря не видать! – обиженно хлюпая носом, развел руками Хьюгрь, что стали видны перепонки в подмышках. – А ваш аппарат изменил свой цвет из-за перегрева. Тут у вас духота неописуемая.

И вновь детектор побагровел от обидных слов Хьюгря.