Космические тайны курганов

В курганах же традиция обоих шумерских мифов бо­лее выражена. От изображений северной галереи Ка­менной Могилы нетрудно перекинуть мостки к располо­женным неподалеку курганам № 11 и № 13: первый из них перекрыл могилы-челны, а второй — несколько раз­личного рода воронок. От первых можно протянуть це­почку к обычаю помещения в могилы лодок или плотов, обеспечивавших покойникам "воскресение-всплытие" из потусторонней пучины, а от вторых — к обрядовой ими­тации полужидкого хаоса (салилам ариев). Такие мате­риалы, вполне соответствующие арийским обычаям и представлениям, рассмотрены нами на примерах из "Ригведы", а также из курганов у Великой Александ­ровки, Староселья, Семеновки, Бычка и других.

В этих материалах так или иначе отразились идеи преодоления небытия, воскресения погребенных. Нель­зя сказать, чтобы шумерские мифы были начисто лише­ны этих идей. Но при сравнении Праджапати с Энлилем можно заметить, что первый создает Землю-мать и Небо-отца, в то время как второй просто разъединяет их. А когда наступил всемирный потоп и воды покрыли землю до самого неба, то люди, вылепленные когда-то из глины, раскисли; уцелевший же Зиусудру (позже Утнапиштим, прообраз библейского Ноя) не воскресал, а переждал потоп на плоту. "Вечный дух, какой имеют боги", он получил от Ана и Энлиля за то, что после окончания потопа почтил их жертвоприношением...

Нетрудно заметить коренное отличие космогониче­ских мифов рабовладельческого Шумера от подобных мифов ариев и других племен первобытнообщинной фор­мации. Мифы шумер уже лишены связей с годовым и прочими циклами, они носят как бы линейный характер. Цикличный мотив воскресения, обновления жизни, столь характерный для мифотворчества первобытных народов, потеснен в них мотивами последовательности деяний, достижения цели, расплата за грехи и тому подобное.

Это что касается сопоставления мифов доклассовой и раннеклассовой формаций, не посвящавшихся специ­ально темам противоборства жизни и смерти. А как от­личались восприятия бытия и небытия в тех мифах, где эти темы рассматривались?

Умирающее и воскресающее божество — очень древ­ний, проходящий через всю историю Востока мифологи­ческий мотив. Такие божества порождались представле­ниями о цикличности благоприятного и неблагоприятно­го полугодий, посева и жатвы, рождения и смерти. В Шумере наибольшей известностью пользовался миф о Думузи. История его такова.

Думузи ("истинный сын") хоть и был сначала про­стым пастухом, но находился в божественном окруже­нии. Мать его именовалась "Драконом небес", сестра — "Виноградной лозою небес", другом его был бог Солнца, а возлюбленной — Инанна ("Венера"). Она-то и сгубила Думузи. Оказавшись в потустороннем мире (вследствие сезонных перемещений планеты Венеры на небосводе), Инанна вынуждена была представить замену за свое избавление и указала на своего возлюбленного. Богиня мертвых послала за ним каких-то злобных существ, Ду­музи не смог от них убежать даже с помощью Солнца и был растерзан... Его сестра Гештинанна помогла брату: согласилась вместо него проводить полгода в загробном царстве. Когда Думузи погибает — начинается засуха, воскресает — расцветает земля.

Вместе с ним подымаются плачеи и плакальщики,

Чтобы мертвые вышли, приняв дары воскурений.

Этот миф проиллюстрирован, очевидно, на одной из печатей Шумеро-Аккадского царства (рис.23). Слева мы видим сидящего на троне мужчину с четырьмя стре­лами над каждым плечом. Это некое божество с подо­бием брасмана — магического орудия индоиранцев, приз­ванного воздействовать на небеса. Помимо стрел брас­мана, божественный ранг сидящего на троне подчеркнут серпом Луны и "звездой". Она составлена из круга с точкой (знак Солнца), а также из 4x3 концов и такого же количества лучей, символизирующих времена и ме­сяцы года. Наряду с атрибутами небесной власти под­черкнуто владычество бога и над потусторонним миром: ему прислуживают два пса, пред ним стоит жертвенник с человеческой головой. Эти атрибуты, как и брасман, становятся характерными затем для индоиранской куль­туры: пара псов прислуживает Яме, владыке загробного царства, а отчленение головы (отчетливо прослеженное в материалах Высокой Могилы и других курганов) у жертвенного титана Пуруши символизирует "сотворе­ние" неба.

Верховное божество на рассматриваемой печати со­четает признаки создателя вселенной Энлиля и бога мудрости Энки. Последний тесно связан с мифом о Думузи. Он представлен в центре процессии, как бы под­талкиваемой к Энлилю—Энки одним из прислуживаю­щих ему псов. Процессия состоит из мужчин с козлен­ком в руках и двух женщин. Первая женщина ведет за руку мужчину к жертвеннику и верховному божеству; вторая женщина замыкает шествие. Первая наделена ат­рибутами божества: рогами и сопричастием к "звезде" и жертвеннику, которых она касается правой рукой; ат­рибутом второй является ветвь, обращенная к небесам. Эти принадлежности присущи образам Инанны и Ге­штинанны, возлюбленной и сестры Думузи.