Космические тайны курганов

Первоначально героями были только мужчины. Причина тому не столько в утверждении патриархата, в период которого складывался так называемый героический эпос. Главная причина заключалась в том, что женщина — мать, и рожая, она вновь и вновь возрождается; преодоление смерти — в природе ее. А вот мужчине для обретения посмертного продолжения надо было проявлять свою волю. Так был изобретен обряд инициации — посвящения (в основном мальчиков). Он имитировал деяния героев: отречение от земных радостей, путешествие в потустороннем мире (на кладбищах, в пещерах, в лесах), сражение со злом и добычу блага (экзамен на профессионализм охотника и пр.), выход на белый свет в качестве носителя духа мифического предка народа.

Так снималось извечное и наиболее разительное из всех противоречий человеческой истории — противоречие между жизнью и смертью.

Каннибализм в его духовном аспекте, а не как проявление голода, что случалось относительно редко, — древнейшая форма первобытного преодоления смерти. О. М. Фрейденберг отмечает: «Чем человек древнее, тем больше в обществе упорядоченности и связанности. Кровожадность, людоедство, убийства и насилия вызываются не преступностью и „дикостью“, а тотемистическим осмыслением крови и смерти».

Тотем на языках американских индейцев означает животное или растение, от которого племя ведет свою родословную. Как правило, это то существо, которое издревле оказалось в сфере интересов данного коллектива, особо содействуя или же препятствуя его жизнедеятельности.

Предок-тотем охранялся. Его нельзя было не только убивать, но и причинять ему неприятности. Кроме определенных празднеств или ритуально обставленных промыслов, когда племя причащалось к тотему, становясь ему «живой могилой» и обретая жизнестойкость. Происходил натуральный обмен, осуществлялся обряд вещественной связи между людьми и средой обитания.

Так было до тех пор, пока хозяйство оставалось присваивающим: охотничье-рыболовецким и собирательским. В таких условиях люди оставались «детьми природы» и одухотворяли ее, считая своим полным подобием.

Но вот хозяйство стало производящим: скотоводческим и земледельческим. Люди превратились во «владык» матери-природы и стали наделять себя ее вселенскими качествами. «Солнце — мой глаз, ветер — дыхание, воздух — душа, земля — мое тело», — сказано в одном из арийских заклятий. И уже не животные и растения, а люди-герои стали считаться мифическими предками — тотемами.

Уже не от быка или яблони, а от соплеменника следовало теперь причащаться… И так продолжалось до тех пор, пока развитие абстрактного мышления и мировосприятия достигло такого уровня, когда Бхага («часть», «наделитель») превратился в «бога» и стало возможным воображать еду и питье (хлеб и вино в христианстве) плотью и кровью жертвенного человека.

Такая подмена — несомненное свидетельство культурного прогресса. Но она же — показатель растущей пропасти между человеческим обществом и породившей его природой.

Преодолеть эту пропасть, прогрессируя дальше, можно, лишь открывая новые, все более гуманные способы преодоления ужаса небытия. И первобытные люди сделали в этом направлении несколько смелых шагов.

Ритуальное самоубийство — вот первый из них. Не сразу, не вдруг, но оно заменило каннибализм. Где-то в период его утверждения и распространились хорошо известные нам по своему выражению, но напрочь забытые по содержанию «принести себя в жертву» (то есть отдаться на съедение) и «на миру и смерть красна», героическая гибель на глазах соплеменников.

Обычай героических переходов в подземный или небесный миры утверждался тогда, когда общество замечало растущую трещину между собой и природой, бытием и небытием. Эта трещина — отрицательное следствие того преимущества, которое принес людям переход от присваивающего к производящему хозяйству. Она стала началом пропасти противоречий, которую расширяли затем классы, государства и войны и которая разрослась в наш век до реальной угрозы истребления не только всего человечества, но и планеты Земля. По мере взросления цивилизации росла и тень ее гибели. И герои доклассовых, первобытнообщинных времен стали первыми из плеяды борцов за вечность рода людского.

Неосознаваемый людьми того времени смысл самопожертвования сводился к снятию возрастающих противоречий. Осознанные же усилия первобытных героев были направлены на удержание исконного родства племен и матери-природы, человека и народа, общества и Вселенной. Семейные связи знакомых нам уже Адити, сыновей ее Митры — Варуны и внуков Мануса — Ямы стали одной из первых идеологий рождающейся цивилизации, одной из первых попыток обоснования гармонии и неуничтожимости мироздания.