Космические течения

– Нет, спасибо, не нужна. – Тиренс покачал головой. – Я… я как-нибудь сам выкручусь.

– Любопытно будет посмотреть, – вновь хохотнул Пекарь. – Ты учёностью-то не кичись, я другим беру. Ладно, утро вечера мудренее, может, ещё и согласишься принять руку помощи.

Валона лежала в темноте с открытыми глазами. Постелью ей служило обыкновенное одеяло, брошенное на пол, но разница с её обычной койкой была невелика. В другом углу, тоже на одеяле, крепко спал Рик. Он всегда спал крепко после изнурительных приступов головной боли.

Староста ложиться отказался, опять рассмешив Хорова (который, похоже, готов был смеяться по любому поводу). Пекарь выключил свет, сказав:

– Пусть тогда сидит в темноте, раз уж ему так хочется.

Сон к Валоне не шёл. А вдруг ей вообще никогда больше не удастся заснуть? Ведь она ударила патрульного!

Ни с того ни с сего вспомнились отец и мать.

Воспоминания о них были туманны. За годы, пролёгшие между жизнью с родителями и нынешней, Валона почти заставила себя забыть их лица. Теперь ей припомнилось, как они, думая, что дочь спит, перешёптывались ночами. А ещё – люди, пришедшие из темноты.

Однажды ночью Лону разбудили патрульные и принялись задавать вопросы. Она плохо понимала, чего от неё хотят, но постаралась ответить. После этого родители исчезли. Уехали, как ей было сказано. Лону отправили на работу, хотя другие ребята её возраста ещё два года наслаждались свободой. Люди косились на неё и не позволяли своим детям с ней играть, когда она возвращалась домой. Валона научилась уходить в себя. Научилась молчать. Её прозвали Лоной-Орясиной, насмехались, считали тупицей.

Почему этот ночной разговор навёл на мысли о родителях?..

– Валона.

Шёпот раздался так близко, что чужое дыхание колыхнуло её волосы, и был так тих, что она едва его расслышала. Валону охватил страх пополам со смущением: голое тело укрывала лишь тонкая простыня.

– Молчи, – продолжил голос старосты, – и слушай. Я ухожу. Дверь не заперта. Но я обязательно вернусь, слышишь? Ты всё поняла?

Она нащупала руку старосты и пожала. Похоже, такой ответ его устроил.

– Позаботься о Рике. Не спускай с него глаз. И ещё, Валона… – Он помолчал. – Не слишком-то доверяй Пекарю. Я его не знаю. Поняла?

Потом что-то прошелестело, скрипнуло. Ушёл. Валона приподнялась на локте. Тишину нарушало лишь сопение Рика и её собственное дыхание.

Она крепко зажмурилась в темноте и принялась думать. Почему староста, который знает всё-всё на свете, так отозвался о Пекаре? Ведь тот их спас и патрульных он ненавидит? Так почему?

На ум пришло только одно: Пекарь уже был там, на улице. И когда тучи окончательно сгустились над их головами, принялся действовать. И действовал быстро. Словно всё было подстроено заранее, а Пекарь только того и ждал. Странно, очень странно. Если бы не слова старосты, она бы сроду об этом не подумала.

Громкий, насмешливый окрик расколол тишину:

– Эй! Ты ещё здесь?

Валона окаменела в луче света. Немного придя в себя, натянула простыню до самого подбородка. Луч метнулся в сторону. Она сразу узнала говорившего. В полумраке темнела приземистая мощная фигура, подсвеченная опущенным фонариком.

– Надо же, я думал, ты тоже с ним уйдёшь.

– С кем, сэр? – пискнула Валона.

– Со старостой. Ты же знаешь, что он смылся. Не юли.

– Сэр, он вернётся.

– Это он тебе так сказал? Что ж, дурак будет, ежели вернётся. Патрульные его схватят. Если он не тупой, твой староста, то сообразил, что дверь была отперта неспроста. А ты разве не собираешься бежать?

– Я подожду старосту.

– Ну-ну. Долгонько же тебе придётся ждать. Ладно, уйдёшь, когда захочешь.

Луч скользнул по полу, выхватив из темноты бледное и худое лицо Рика. Тот сморщился от яркого света, плотнее смыкая веки, но не проснулся.

– Сама уходи, когда заблагорассудится, а его оставь, – голос Пекаря сделался задумчивым. – Надеюсь, ты меня понимаешь? Решишь уйти – дверь открыта, но не для этого парня.

– Он просто несчастный больной… – испуганно начала Валона.

– Да? Как раз такие мне и нужны. Он останется здесь, заруби себе на носу.

Луч фонарика продолжал светить прямо в лицо спящему Рику.

Глава 5. Учёный

Профессор Селим Юнц уже целый год сгорал от нетерпения. Беда в том, что к нетерпению, сколько ни старайся, притерпеться нельзя. Скорее наоборот. Прошедший год научил его тому, что саркская бюрократия суеты не терпит. Особенно с учётом того, что государственными служащими были в основном уроженцы Флорины, подчёркнуто блюдущие своё достоинство.

Однажды Юнц поинтересовался у старины Абеля, транторского посла, прожившего на Сарке так долго, что, кажется, даже его ботинки успели пустить тут корни, почему саркцы позволяют работать в государственных учреждениях тем, кого искренне презирают.

Абель с прищуром посмотрел на него поверх бокала с молодым вином.