Космические течения

Абелю стало тошно. Всегда и везде людей заботит лишь отдельно взятый мирок, вновь и вновь мешая лучшим умам сосредоточиться на решении проблем галактики в целом. Да, то там, то сям встречается социальная несправедливость. Да, иногда она берёт тебя за душу. Но разве не ясно, что задачу можно решить только на уровне всей галактики? Сначала положить конец войнам и межнациональному соперничеству, а уже затем обратиться к внутренним проблемам, причины которых коренятся в проблемах внешних. Сам Юнц – не флоринианец, следовательно, его политическую близорукость нельзя списать на эмоции.

– Что вам до Флорины? – прямо спросил Абель.

– Я чувствую некое родство с жителями, – помявшись, ответил Юнц.

– Но вы – либейрианец. По крайней мере, так мне показалось.

– Верно. И всё же между нами есть некое сходство. Мы – два полюса галактики.

– Два полюса? Не понимаю.

– Я о цвете кожи. Флоринианцы – молочно-белые. Мы же – черные, как ночь. В этом что-то есть. Некая связь, общность. Сдаётся мне, наши и их предки накопили немалый опыт того, как быть другими, этаким исключением из социальной массы. Мы, чёрные, и они, белые, – братья по несхожести.

Перехватив изумлённый взгляд Абеля, Юнц стушевался и умолк. Больше они этот вопрос не поднимали.

И вот, через год после начала этой истории, когда стало казаться, что вся тягомотина вот-вот заглохнет, и даже пыл Юнца вроде бы поугас, дело неожиданно сдвинулось с мёртвой точки. Да ещё как сдвинулось!

Юнц тоже сильно изменился. Посол видел перед собой человека, чей гнев изливался не только на Сарк, но и на него, Абеля.

– Меня приводит в негодование не то, что вы послали по моим следам своих шпионов, – говорил либейрианец. – Понимаю, вы обязаны действовать осмотрительно и никому не доверять. Не мне вас судить. Но почему, почему вы не проинформировали меня о том, что мой сотрудник обнаружен?

– Это непростой вопрос, – ответил Абель, рассеянно поглаживая мягкий подлокотник кресла. – Впрочем, как все вопросы. Я устроил так, чтобы любые сообщения о попытке неавторизованного доступа к литературе по пространственному анализу отправлялись не только вам, но и кое-кому из моих агентов. Я, кстати, полагал, что вам тоже может потребоваться защита. Но на Флорине…

– Вот именно! – с горечью в голосе перебил его Юнц. – С нашей стороны было глупо упускать это из виду. Мы целый год искали его на Сарке, а он всё это время находился на Флорине. Слепцы! Как бы там ни было, мы его нашли. Вернее, вы. Надеюсь, мне позволено будет с ним встретиться?

– Вы говорите, они вам сказали, что Хоров – транторский агент, – уклончиво ответил Абель.

– А разве нет? Зачем им мне лгать? Или они сами дезинформированы?

– Нет, они не лгут и не дезинформированы. Хоров действительно был нашим агентом в течение десяти лет, и я обеспокоен тем, что они о нём знали. Это заставляет меня задаться вопросом, что ещё им о нас известно и насколько шатка наша структура в целом. Вас не удивила их откровенность? Зачем они без утайки рассказали вам о нашем человеке?

– Затем, что это правда, полагаю. А заодно – чтобы раз и навсегда избавиться от меня и моих требований, которые ставят их в неловкое положение и могут спровоцировать разногласия между Сарком и Трантором.

– Правда – сомнительный товар на дипломатическом рынке. Что могло причинить им больший вред, чем признание в степени их информированности? Какой смысл давать нам возможность вовремя вытянуть порванную сеть, починить её и закинуть обратно?

– Ну, тогда ответьте сами на свой вопрос.

– И отвечу. Они рассказали вам, кто такой Хоров, чтобы похвастаться своей осведомлённостью. Они знали, что это не сможет ни помочь нам, ни повредить им. Ведь я уже двенадцать часов в курсе, что Хоров провалился.

– Но откуда?

– По наивернейшему признаку. А именно: двенадцать часов назад шпион Трантора Мэтт Хоров был убит флоринианским патрульным. Двое местных жителей, мужчина и женщина, находившиеся в его пекарне, исчезли. Полагаю, теперь они в руках нобилей. Мужчина, скорее всего, ваш потерявшийся сотрудник.

Юнц вскрикнул и подскочил в кресле. Абель пригубил вино и добавил:

– По официальным каналам я сделать ничего не могу. Убитый был флоринианцем. Как и беглецы, невзирая на все наши подозрения. В общем, саркцы нас переиграли, а теперь вдобавок и насмехаются.

Глава 7. Патрульный

Рик видел, как убили Пекаря. Не издав ни звука, тот повалился на землю, а в его груди, пробитой бесшумным выстрелом бластера, появилась дымящаяся дыра. Зрелище затмило всё, когда-либо виденное Риком, и почти всё, что последовало за ним.

Осталось смутное воспоминание о приближении патрульного, о спокойном и неотвратимом жесте, с которым тот доставал оружие. Пекарь поднял глаза; его губы шевельнулись, но так и не успели произнести последнее слово. Всё уже свершилось. В ушах Рика застучала кровь, этот стук смешивался с криками мечущейся толпы, которая затопила всё, точно вышедшая из берегов река.