Космические течения

— Послушайте, — сказал Юнц, — я уверен, мы сможем заключить договор с МПБ. Нам понадобится человек, хорошо знающий местное население, который поможет все им растолковать, организовать эвакуацию, подобрать новые планеты для расселения беженцев. Хотите помочь?

— И переиграть всех, вы это имеете в виду? Уйти от наказания за убийство? Почему бы и нет? — В глазах старосты стояли слезы. — Но я все равно останусь в проигрыше. У меня не будет родины, не будет дома. Мы все — проигравшие. Флоринианцы потеряют планету, Сарк — свое богатство, Трантор — шанс этим богатством завладеть. Победителей не будет.

— Если не считать победителями население обновленной галактики, — мягко возразил Юнц. — Галактики, свободной от угрозы звездной нестабильности, галактики, где кырт станет доступен всем, а мы вплотную приблизимся к политическому единству. Целый квадриллион[3] победителей. Люди всей галактики — вот кто победит.

Эпилог. Год спустя

— Рик! Рик! — Селим Юнц, раскинув объятия, торопливо шагал к приземлившемуся кораблю. — И Лона тут! Ни за что бы не узнал вас обоих. Ну, как вы? Как дела?

— Лучше и пожелать нельзя. Вижу, до вас дошло наше письмо, — сказал Рик.

— Еще бы. Ну, что вы обо всем этом думаете?

Втроем они направились в офис Юнца.

— Этим утром мы побывали в нашем старом поселке, — грустно ответила Валона. — Поля совсем опустели.

Она теперь одевалась как жительница империи, а не крестьянка с Флорины.

— Понимаю, безрадостное зрелище для того, кто там жил. Оно навевает тоску даже на меня, но я все-таки останусь здесь до последнего. Регистрация излучения флоринианского солнца представляет огромный научный интерес.

— За год удалось переправить столько людей! Организация просто великолепна!

— Стараемся, как можем, Рик. Ох, извини, наверное, лучше бы звать тебя твоим настоящим именем?

— Пожалуйста, не надо. Я сам им никогда не пользуюсь. Я — Рик. Это все еще единственное имя, которое я помню.

— Вы уже решили, возвращаетесь в пространственный анализ или нет?

— Решил. Мой ответ — нет. — Рик покачал головой. — Я никогда не восстановлю в памяти все, что нужно. Эта часть моей жизни ушла навсегда. Давайте не будем об этом. Я вернусь на Землю… Кстати, я очень надеялся повидать старосту.

— Не получится. Он сегодня уехал. Думаю, ему как раз очень не хотелось с вами встречаться. Он подавлен чувством вины. Вы не держите на него зла?

— Нет. Он ведь хотел как лучше. К тому же моя жизнь действительно изменилась в положительную сторону. Например, я встретил Лону. — Рик обнял девушку за плечи, и та посмотрела на него с улыбкой. — Кроме того, он в каком-то смысле меня излечил. Я вспомнил, почему стал пространственным аналитиком. И почему треть аналитиков — уроженцы Земли. Если ты родился на радиоактивной планете, то растешь в страхе и неуверенности. Любая ошибка может оказаться смертельной, а сама поверхность планеты — твой главный враг. В нас глубоко укореняется некая тревожность, Юнц, мы боимся планет и счастливы только в космосе. Лишь там мы чувствуем себя в безопасности.

— А теперь тревожность прошла, да, Рик?

— Абсолютно. Не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал себя настолько спокойно. Вот так-то. Староста настроил психозонд, чтобы убрать тревожность, но не потрудился отрегулировать интенсивность. Ведь он полагал, что имеет дело с простой, поверхностной проблемой. Вместо этого зонд обнаружил глубинный, застарелый комплекс и избавил меня от него. В каком-то смысле оно того стоило, хотя вместе с тревогой потеряно многое другое. Больше мне не нужно оставаться в космосе. Я могу вернуться на Землю и работать там. Земле нужны люди — и всегда будут нужны.

— Рик, а почему бы нам не сделать для населения Земли то, что мы делаем для Флорины? — спросил Юнц. — Зачем землянам жить в страхе и неуверенности? Галактика велика.

— Нет! — с напором воскликнул Рик. — Здесь иной случай. У Земли есть прошлое, Юнц. Мало кто верит, но мы-то знаем, что Земля — это колыбель человечества.

— Ну, может быть. Так это или нет — лично я настаивать не берусь.

— Это так. Нашу планету нельзя покидать ни в коем случае. Когда-нибудь мы изменим ее, вернем ей истинный вид. А до тех пор… До тех пор мы останемся.

— Я теперь тоже землянка, — тихо сказала Валона.

Рик посмотрел вдаль. Верхний город светился как всегда, вот только больше там никто не жил.

— Сколько человек уже покинуло Флорину? — спросил он.

— Около двадцати миллионов. Чем дальше, тем медленнее продвигается работа. Эвакуация должна проходить сбалансированно, а люди должны как-то поддерживать хозяйство — пусть даже осталось всего несколько месяцев. Переселенцы пока в основном находятся во временных лагерях на других планетах. Это — неизбежные трудности.

— Когда Флорину покинет последний человек?

— Никогда.

— То есть?

— Староста в неофициальном порядке попросил разрешения остаться. И ему разрешили. Тоже неофициально. Огласке это предавать не будут.

— Хочет остаться? — изумленно спросил Рик. — О, великий космос, но зачем?