Космические волки: Омнибус

На счету космодесантника Хаоса уже было несколько убийств, как и у орков. Когда геллионы вновь отступили, их осталось только двенадцать, меньше половины банды. Правда, им удалось одолеть Черного Легионера, и тот остался лежать на песке, истекая кровью из сотни порезов и глубоких ран. Летуны исполнили круг почета над ареной, сорвав бешеные аплодисменты, что дало краткую передышку Драконьему Взору и другим выжившим — горстке гвардейцев и трем оркам, в том числе их военачальнику.

Кром возглавил оборону, рявкнув солдатам приказ построиться защитным кругом, спина к спине. Геллионы атаковали в последний раз, и следующие несколько минут слились для Волчьего лорда в размытое пятно приседаний, нырков, взмахов и криков. Он оставался в центре вихря, едва успевая отражать одну угрозу, пока другая приближалась к нему с иного направления. Драконий Взор не решался остановиться ни на секунду, поэтому изо всех сил заставлял свое измученное тело двигаться, биться, оставаться в живых. Песок арены стал скользким от крови, так что космодесантник не раз поскальзывался и почти терял равновесие.

Сквозь алый туман он увидел, как орочьему военачальнику отрубили голову, и как последнего из имперских гвардейцев пронзили остриями трех глеф разом. Впрочем, на площадке валялись и тела темных эльдар, несколько из которых были на счету Крома.

Затем кто-то парировал его фыркающий цепной меч с такой силой, что оружие вылетело из сломанной руки.

Драконий Взор понял, что стоит, пригнувшись, в центре арены, окруженный изуродованными трупами. Последний геллион, безумно хихикая, мчался прямо на него. Прыгнув вперед, фенрисиец пролетел под надвигающимся скайбордом и приземлился лицом вниз, как и планировал, рядом с трупом Черного Легионера. Кром вырвал из мертвых пальцев предателя топор и перекатился на спину, когда мимо него со свистом проносился развернувшийся враг. Космодесантник метнул оружие ему вслед, и оно глубоко вонзилось в нижнюю часть доски, повредив внутренние системы. Потеряв управление, скайборд с треском заскакал по песку, переворачиваясь и давя всадника.

Всё было кончено, и Драконий Взор уцелел. Он оказался единственным выжившим.

Кром попытался встать, но из-за свежей глубокой борозды в боку — он не помнил, как получил её — в сочетании с прежними, незалеченными ранами, Волчий лорд временно обессилел. Он снова упал на колени и через стук сердец, отдающийся в ушах, не сразу услышал зловещее гудение, которое прокатывалось над ареной.

На Волка надвинулась тень, заслонившая гнетущий свет с неба. Подняв голову, фенрисиец увидел повисшее над ним создание. Он не мог понять, что это за размытый образ — зверь, машина или извращенное сплетение того и другого. Внутри бронированного корпуса, ощетинившегося орудиями войны и пыток, горбилось нечто бледное и мускулистое.

У создания не было ног, оно, как и скайборды, парило на антигравитационных турбинах. Над головой врага скручивался толстый сегментированный хвост, на конце которого, подобно жалу, подергивалось какое-то ксенооружие.

Чем бы ни было это диковинное нечестивое устройство, сейчас Волчий лорд не мог его одолеть. Даже если бы сумел, следом бы просто явились другие. Похоже, воин всё-таки не распоряжался собственной судьбой: великая архита определила время и причину смерти Крома Драконьего Взора, как только он перестал её развлекать.

И, судя по всему, это время пришло.

Крис Райт Вульфен

Мои ноздри скривились от вони — вони, заметной даже в этом пристанище отчаяния и горя, похожей на прилипший сгусток кровавого пота, который никак не соскоблить.

— Имя, — вновь спросила я, гадая, сможет ли он ответить.

Прислонившись к стене камеры № 7897 и распластав руки ладонями вверх, он смотрел куда-то мимо меня.

Я смотрела на него, заставляя себя следовать протоколу. Котеас захотел бы узнать все детали, а я, как и любая вменяемая женщина, не хотела его разочаровывать.

Заключённый был ужасно истощён. Его щёки запали как у трупа, униформа обвисла. Я видела, как из-под рваного бронежилета выпирают рёбра. На груди висела наспех пришитая эмблема полка «Клинок Крида».

Такая же эмблема была на униформе каждого из заключённых. Нелепое название, впрочем, всё в этих людях было нелепым. Храбрые, но глупые…

А есть ли разница?

— Назови мне своё имя.

Камера была такой же, как и остальные: ржавые металлические стены, освещённые грязным светильником-люменом. Жаркая, душная каморка пропиталась человеческим отчаяньем.

Сколько же веков её использовали? Сколько мужчин и женщин оказались в заточении в лунной крепости Котеаса без надежды на спасение и избавление? Я заметила, что никто не пытался выцарапать на стене имена или хоть как-то показать, что они там были. Возможно, так бы поступили заключённые в другом месте, где у них бы осталась какая-то надежда вновь увидеть солнечный свет. Но это были владения Котеаса, и узникам даже не нужно было говорить, что их дни сочтены. В мрачные залы лорда-инквизитора приводили немногих: тех, кто был проклят или узрел проклятие, тех, кто знал слишком много или знал слишком мало.