Космические волки: Омнибус

Сквозь боль он ощутил ужасное разочарование. Его не выбрали. Он не проснулся за огромным пиршественным столом в Доме Героев высоко на Горе Вечности. Он не проявил себя достойным. Его не оценили. Эта мысль неприятно поразила его, а потом он уже ничего не осознавал.

Рагнар вновь ощутил боль, но теперь она показалась более слабой. В ушах у него стоял странный шум: глухие удары и рев могучего ветра. Постепенно до него дошло, что ухающие удары — это стук его сердца, а ветер — скрежет дыхания.

Затем тело будто обожгло раскаленным железом, каждая из бессчетных ран вспыхнула безумным огнем. Ему хотелось кричать, но он не мог и рта раскрыть. Он был не в состоянии издать ни звука. Казалось, ему в кожу всаживали ледяные иглы, а раны зашивали нитью из расплавленного свинца.

Конечно же, ведь ад — это место мучений, подумал Рагнар.

Чернота. Тишина.

Теперь было холодно. Его окружал лед, сжимая своей стылой хваткой. А вот это больше похоже нa то, чего он ожидал. Об этом рассказывали скальды и старые песни. Это место вечного холода, где скитаются потерянные души, пока не потускнеет и не исчезнет все, что они помнили, и тогда их видов поглотит изначальная материя Вселенной.

«Но где же остальные неприкаянные мертвецы? — подумал он. — Почему их не видно?»

Ответов не было.

Его носило в бескрайней необъятности целую вечность, пока сознание опять не покинуло тело.

Ему становилось теплее. Теперь тело постоянно трясло. Боль и жар казались неразличимыми. Его укутали то ли в мантию, то ли в саван. Казалось, он дрожал и одновременно ощущал страшную усталость. Все члены болели. Рагнар чувствовал себя так, словно его дух проделал большой путь и теперь совершенно лишился сил.

Однако он все еще осознавал себя. Каким-то образом существование все же продолжалось в уединенной пустоте, где он теперь пребывал. Он осознавал лишь боль, но воспоминания остались при нем, и Рагнар отдавал себе в этом отчет. За это можно было зацепиться.

Не успел он принять такое решение, как ножи вновь принялись кромсать его плоть, и он вновь рухнул в долгую тьму забвения.

На него давило что-то огромное и тяжелое как гора. Рагнар задыхался. Впервые ему не хватало воздуха. Он чувствовал свои конечности, но они казались слишком тяжелыми, чтобы двигать ими. Он ощущал веки, но не мог их поднять. Ему показалось, что где-то очень далеко кто-то звал его по имени.

«Это мертвые?» — спросил он себя, уже понимая, что нет.

Он приложил все усилия, чтобы вновь не потерять сознания. А затем попытался открыть глаза. Это было похоже на борьбу с непосильным весом. Теперь он понимал, как чувствовал себя Русс, противостоя чудовищной силе Змеи Срединного Мира. Казалось, что эта задача ему не по силам, но он не мог позволить себе сдаться.

Рагнар сосредоточил всю свою силу воли на том, чтобы открыть глаза. Они сопротивлялись так же упорно, как могильная земля сопротивляется усилиям мертвеца. Но он не прекращал усилий, не желая сдаваться. Он заставил себя продолжать борьбу.

Боль еще раз пронзила все его конечности, нo он не позволил ей сбить себя с толку. Это что еще катится по лбу? Он не знал, потому что не мог поднять руку, чтобы вытереть его. А ведь подобное движение должно быть пустяком для человека, сражавшегося в такой колоссальной битве! Увы, теперь это было самой трудной задачей из всех, что ему когда-либо приходилось выполнять.

Он заставил себя подумать об отце, матери и друзьях. Если б только открыть глаза, то он сможет взглянуть на них еще раз. Он сможет посмотреть на землю мертвых. Эта мысль страшила, но что еще оставалось делать? Теперь он здесь. Рано или поздно каждому придется столкнуться с этим, но Рагнар не трус. Он знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: это правда.

Почему тогда он упирается? Откуда этот незнакомый страх внизу живота? Боится ли он смотреть на неизвестное или страшится еще раз взглянуть на тех, кого любил, услышать их голоса?

Он заставил себя продолжить усилия и был вознагражден коротким проблеском света.

А затем темнота внезапно оказалась расколота вспышкой голубого и белого сияния. Он ожидал вовсе не этого. Собрав все силы, Рагнар постарался полностью открыть глаза — и постепенно до него дошло, что он смотрит в небо, в точности такое же, как небо Фенриса. Поистине загробный мир оказался вовсе не таким, каким его представляли. Рагнар почувствовал себя несколько обманутым.

Вид неба словно послужил сигналом, и в мозг хлынули другие ощущения. Он почувствовал запах земли, услышал пение птиц, звук далеких волн, бьющихся о берег. Затем возник горький аромат пепла, запах дыма и горько-сладкое зловоние человеческой плоти на погребальном костре.

Под ним было что-то мягкое. Он почувствовал, как под его пальцами сминается трава, они входят в мягкую влажную землю. Он ощутил боль и странную бесчувственность, которая удаляла его от этой боли — как пиво отделяет пирующего от мира. Но это онемение было тысячекратно сильнее алкогольного.