Космические волки: Омнибус

Бьорн заревел, но не от боли, а из-за возродившейся жажды убийства, и удвоил усилия. Кровь, его собственная и зверя, смешалась в жуткий аромат. Каждый удар наносился со смертоносной силой, разрушая лестницы вокруг них и сотрясая стены. Это не могло долго продолжаться. Высвобожденная энергия была слишком абсолютной, слишком безмерной, слишком стихийной.

Бьорн смеялся, чувствуя, как его тело разрывают, и, зная, что все же сильнее ранит свою добычу. Он смеялся, когда его нагрудник треснул, а правую кисть оторвала тварь. К тому моменту ее плоть была вскрыта, а светящиеся внутренности — беззащитны для когтей Великого Волка.

— За Русса!

Боли не было, только ярость. Сломанные и отравленные ноги подогнулись, но он продолжил рассекать молниевым когтем возвышающуюся над ним варп-плоть. Коготь глубоко вошел в нее, врезаясь в гнойники и нервные узлы. Зверь вопил, сотрясая пепельные башни и обрушивая их на землю. Молотил всеми конечностями, извиваясь на окутанных расщепляющим полем лезвиях. Остатки плоти обуглились, а свисающие языки осыпались.

Когда тело демона, наконец, сдалось, а его сердце лопнуло, вышвырнув тварь обратно в эфир, Бьорн рухнул, только сейчас почувствовав истинный размер своей агонии.

Он уничтожил зверя, но и тот погубил его. Наконец то, после многих веков бесконечных сражений он встретил равного себе врага. Великий Волк больше не чувствовал ни ног ни рук, бесполезный молниевый коготь с лязгом упал в пепел. Глаза залила кровь, а последняя из систем доспеха отказала в потоке помех.

С помощью тех скудных сил, что у него остались, он перевернулся на спину. Небеса были исполосованы багрянцем и новыми столбами дыма. Вопли и грохот битвы становились приглушенными по мере того, как мир погружался в туман. Он слышал звуки, похожие на прибывающие транспортники, возможно с подкреплениями, направленными для поддержки ударных сил, взятых им на Морелион для убийства зверя. При мысли об этом он сумел сухо улыбнуться. Слишком поздно… Он бросился в бой как всегда — сломя голову, и в этот раз это погубило его. Он умер должной для воина смертью. В битве с ужасами, не спасовав перед ними, изгоняя их в ад. Это был достойный конец, который найдет свое место в сагах, даже на фоне того, что он совершил ранее. По правде говоря, он никогда не желал иного, даже когда вся галактика пылала, а клятвы верности были растоптаны.

И когда Бьорн почувствовал, как к нему тянутся холодные когти Моркаи, а боль сменяется оцепенением и сознание затуманивается и блекнет, он смог выдавить последнюю улыбку, обнажив сломанные клыки.

Тяжело дышавший Бьорн с трудом произнес:

— За… Русса.

Гусеничный изоляционный блок полз по скалистым плитам, мигая индикаторами жизненных показателей на бронированных серых бортах. Его сопровождали, понурив головы, два лорда Фенриса. Впереди и сзади шагали среди дыма и серных испарений три дюжины воинов стаи. Почетная стража собралась, чтобы забрать павшего Великого Волка из мира пепла и вернуть в мир льда.

— Он жив? — спросил Тране.

Седовласый волчий жрец Тране Зимний Коготь был облачен в доспех цвета ночи и шлем цвета кости. Космический Волк взмахнул зажатым в правом кулаке и все еще активированным крозиусом. Гнев пылал в каждом его слове. От того, что он опоздал… От того что видел, как пал Великий Волк, но оказался не достаточно быстрым, чтобы вмешаться. По закону Ордена теперь он должен был извлечь прогеноиды погибших, которых было немало. Но все это бледнело перед необходимостью предотвратить дальнейшее ухудшения состояния Разящей Руки.

— Он идет по пути, что лежит меж мирами, — ответил Кагрим.

Рунический жрец Кагрим первым ощутил колебание в паутине судьбы и потребовал воинов, чтобы последовать за Великим Волком на Морелион. Это он отправил на планету транспортные суда и развернул эвакуационные подразделения. В этот самый момент прибывшие с ним боевые братья развертывались от точек высадки, выжигая и вырезая все на своем пути. Подпитываемые скорбью и яростью, они сражались еще яростнее, чем обычно.

Разящая Рука пал. Хотя никто по-прежнему не верил в это. Бьорн руководил ими триста лет с момента исчезновения примарха, сплотив Орден в годы реорганизации, защищая свирепую независимость Своры от влияния администраторов Терры, перековывающих путь воина. Братья шептали, что он не мог умереть. Он был душой Ордена и не мог умереть.

Зимний Коготь протянул руку к бронестеклу изоляционного блока и вытер кровавый пепел с его поверхности. Под ним дергалось лицо Бьорна, глядя перед собой невидящими глазами. Волки сняли его шлем и вставили в рот, ноздри и вены шеи питающие трубки. Введенные в сердца и легкие металлические провода поддерживали циркуляцию крови, поступление кислорода, оберегая органы от отказа из-за шока. В венах антитоксины боролись с ядом, насытившим истерзанное тело воина. Грубыми нитями сшили самые тяжелые раны, но они всего лишь не давали полностью распасться рваным краям его плоти.

— Он спит, — произнес Тране.