Космические волки: Омнибус

— Обуздать Железного Шлема? — повторил он, глаза заблестели весельем. — Ты помнишь, каким он был? Возродившийся Бьорн. Я своими глазами видел, как он сражался и убивал на Бель Тародере. Он все еще может. Вот почему они следуют за ним.

Аркенджо подошел к алтарю и посмотрел на блестевшее на ярком свету лезвие топора.

— Он приносит им успех, — пробормотал ярл.

Штурмъярт кивнул.

— Фрей не глуп, его обучил я. Каждый след, за которым они следуют, приносит им скальп. Он находит колдунов, культы и старые норы порчи, и каждый раз вырезает их. Сейчас Орден в его руках, и они последуют за ним в пасть Хель.

— Пока нет, — прохрипел Аркенджо. Старый ярл обошел алтарный камень, покачав головой. — Мы зря тратим время на старые войны. Они ушли, исчезли в прошлом.

Он повернулся к Штурмъярту, на покрытом шрамами лице пылало разочарование.

— Нынешняя беда — это ксеносы. Они плодятся на каждом мире. Мы выжигаем их, но они продолжают плодиться.

Штурмъярт внимательно слушал. Он сам видел огромные орды.

— Железный Шлем может бурчать о забытых чудовищах сколько захочет, — продолжил Аркенджо. — Сейчас в наши врата стучатся зеленокожие.

— Ты мне часто об этом говоришь, брат.

— Так давай повлияем на эту ситуацию! — закричал Аркенджо, врезав кулаком по алтарю. — Ты знаешь, чего я хочу. Есть Ордена, которые присоединяться к нам. Мы объединимся, направим лезвие клинка туда, где оно необходимо. Ты читал анналы Улланора и знаешь, что я прав. Если мы не возьмемся за дело сейчас, то эта чума никогда не будет истреблена. Прошло чуть больше столетия с тех пор, как весь Империум…

— … едва не был уничтожен ими. Не нужно напоминать мне.

Штурмъярт слышал эти слова дюжину раз и всегда соглашался с ними. Империум был больше, чем когда-либо — согласно утверждениям некоторых писцов, больше чем на пике Великого крестового похода. Каждый день приходило сообщение, что очередной мир завоеван во имя Трона, принужден к повиновению имперской военной машиной, состоящей из триллионов людей и миллионов боевых кораблей.

И, тем не менее, в необъятных просторах меж твердынь человечества снова размножались ксеносы. Древнюю осторожность позабыли, когда Адептус Астартес пошли своим путем, ведомые тысячей магистров орденов, а не восемнадцатью примархами старых Легионов. Глаза Высших Лордов всегда были обращены на растущие укрепления Кадии, защищающие от возвращения кошмаров и позволявшие смертным Администратума править большей частью огромного наследия человечества.

И все это время во мраке изначальные враги рода человеческого размножались, осваивая новые навыки, вспоминая дремлющую тысячелетиями ненависть. Один раз они уже подошли вплотную, могут и повторить.

— Но если он жив… — пробормотал Штурмъярт.

— Жив, значит жив. Его Легион сгинул, его время вышло. Он несбывшаяся надежда, и преследовать ее вверх глупости.

Рунический жрец прислонился к голой каменной стене, чувствуя прохладу горы. Она окружала их, неукротимая и неприступная, истинное чудо в галактике потускневших чудес.

— И что ты посоветуешь? — спросил Штурмъярт.

— Когда он вернется, мы покончим с этим, — сказал Аркенджо, глядя на жреца с мрачной уверенностью в глазах. — Созовем совет, присягнувший на Камнях. Подведем итог бедам, что он навлек на Орден. Поговорим с ярлами, с каждым. Они знают об угрозе ксеносов. Их можно переубедить.

— Не Къярлскара. А Вирмблейд?

— Кто знает? Тар будет сидеть взаперти, считая пробирки. Мы можем привлечь остальных — ты и я.

Штурмъярт глубоко вздохнул и обвел взглядом туши, костяные амулеты, инструменты для предсказания вюрда. Ничего из этого не дало ответа, не на этот вопрос. Всякий раз, как он задавался, пути иссыхали, как листья зимой. Вселенная словно отказалась от памяти об Алом Короле, оградившись от него, скрывая прошлое запутанными наслоениями.

— Когда он вернется? — не отступал Аркенджо.

— Когда закончится охота. Когда ж еще?

— Ну и куда она его завела?

Штурмъярт помнил каждое название, каждый мир. Они срывались с его языка как литании, служа доказательством слабости. Вероятно, только Железный Шлем знал полный список позора, хотя, вне всякого сомнения, он относился к этому иначе.

— Арвион, — назвал рунический жрец. — Он забрал туда всю свою роту. Несомненно, этот мир уже обращен в пепел.

Арвион сиял в пустоте, словно раскаленный уголь. Магматические каналы и прометиевые пылающие трассы для огромных кузниц исчертили темную поверхность красными линиями, расходясь геометрическими шрамами на кошмарной мозаике глубоких теней. Солнце Арвиона — старый тускло-оранжевый шар — давало мало света, поэтому слуги Механикус освещали свой индустриальный мир огненными султанами и скоплениями огромных натриевых камер. Слуги Омниссии в мантиях сновали среди возвышающихся заводских комплексов, постоянно погруженных в колышущийся мрак.