Космические волки: Омнибус

— На девятую сеть поступил комм-сигнал. В орбитальную закрытую зону входит корабль. Они проверили позывные, но подумали, что лучше сообщить вам.

— Как учтиво. А, собственно, зачем?

— Он не внутрисистемный и не из флота. Они считают, что корабль может принадлежать Адептус Астартес, но не уверены в этом.

При упоминании магического созвучия слогов — «ас-тар-тес» — сердце Оена екнуло. Он не знал, от страха или волнения. Скорее всего, от обоих.

— Они не уверены? Тогда в чем они уверены?

— Вам лучше вернуться в Никс, прокуратор. Они не будут останавливать его, и к моменту вашего возвращения корабль будет уже на геостационарной.

— Хорошо. Пусть они ничего не предпринимают до моего прибытия. Здесь мы уже закончили.

Связь отключилась. К тому времени Ейм закончила делать пикты и теперь внимательно разглядывала обломки.

— Нет признаков взрывов, — пробормотала она, наблюдая за плавающими обломками. — Как будто чья-то гигантская рука просто… развалила его на куски.

— Ты слышала? — сказал Оен, не обратив внимания на ее слова. — Мы возвращаемся. Если хочешь остаться, пересядь на другой флаер.

Ейм посмотрела на него широко раскрытыми глазами. В них читалось удивительно детское отчаяние.

— Что делает это, прокуратор? Почему мы не можем остановить его?

— Думаешь, если бы я знал, то не предпринял бы что-то подейственнее полетов? — улыбнулся он, пытаясь успокоить ее, но понимая, что это ему едва ли удастся. — Слушай, на наш сигнал о помощи ответили. Верь в милость, Ейм. Возможно, сейчас на Никсе высаживается целая рота космических десантников, и, уж поверь мне, во всей галактике Императора нет зрелища более впечатляющего.

Он устало сидел в кресле в приемной, положив руки на единственный стол, источая запах лежалого мяса. Всклокоченная борода лежала на нагруднике гигантских доспехов. В ней были видны седые пряди, из-за чего воин походил на старого больного человека.

«Они могут стареть?» — подумал Оен, пока наблюдал за ним через одностороннее плексигласовое окно из прилегающего коридора. — «Могут ли они умереть от старости, если проживут достаточно долго?»

Из службы управления полетами приходили самые противоречивые сообщения о новоприбывшем. В одной передаче говорилось о том, что корабль без предупреждения прорвался через верхнее оборонительное оцепление, тогда как в другой, поступившей от сервиторной станции более низкого приоритета, сообщалось лишь об безупречных орбитальных маневрах.

Так или иначе, но он был здесь, а его корабль, который приземлился на площадке в пятистах метрах выше, не походил ни на что из виденного Оеном ранее — грязный, угловатый, покрытый плазменными ожогами, украшенный тяжелой бронзовой аквилой на покатом носу. Судно казалось слишком маленьким для внутрисистемных полетов, поскольку его пассажир был явно не с Лизеса.

Судя по внешнему виду корабля, его команда полностью состояла из сервиторов. Это были странные существа с шипами и лязгающими сервомеханизмами, с перламутрово-бледной кожи которых свисали звериные кости. Создания остались на борту корабля, и когда пилот тяжело сошел по рампе, Оен нисколечко об этом не пожалел. Не упоминая уже о том, что и сам пилот выглядел не менее странным образом.

— Я думала, ты говорил… — начала Ейм, заворожено глядя в окно. Ее голос постепенно стих.

Оен знал, что она имела в виду.

— Мне говорили, что они бывают разные, — напряженно сказал он. — Единственные пикты, которые я видел, дал мне вольный торговец, который вел эскадру через Ультрамар. На них они были… другие.

Ейм медленно кивнула, рассматривая огромную фигуру, сидящую за металлическим столом по ту сторону стекла.

Голова у него была выбрита. Узелковая татуировка начинала виться по обветренной коже за ухом, проходила по черепу и спускалась вниз, к глазу. На на лице красовалось несколько разнящихся по форме металлических штифтов. Покрытые гравировками доспехи у него были бледно-серые, словно грязный снег. Слова были не на обычном готике — угловатые и сжатые, покрыты вмятинами и рассечены шрамами, которые, судя по всему, оставили звериные когти.

Оен думал, что доспехи космического десантника должны быть чистые, начищенные и сверкающие, как на молитвенных голоизображениях, которые распространялись Управлением несения истины Эклезиархии. Он представлял себе бронзовые наплечники и ярко-кобальтовые нагрудники, сияющие в белом свете.

Но он не представлял неопрятности и грязи. И уж точно не представлял, что он будет источать такой запах.

— Закончили таращиться?

Оен и Ейм подскочили от неожиданности. Новоприбывший говорил с сильным акцентом, словно низкий готик не был его родным языком, голос казался приглушенным из-за разделяющей их стены. Он даже не поднял взгляд. Его странные желтые глаза продолжали разглядывать стиснутые в кулаки руки.

Оен приготовился, бросил на Ейм ободряющий взгляд и, пройдя поворот, подошел к двери. Едва он вошел в комнату, новоприбывший взглянул на него.

— Прошу прощения, лорд, — сказал Оен и поклонился, прежде чем сесть напротив. — Обычная наблюдательная процедура. Нужно быть осторожными.