Космические высоты Владимира Ляхова

Сегодня утром, как только они вошли в зону радиовидимости подмосковного Центра управления полетом, на связь вышли биологи и попросили достать из контейнера приготовленных к возвращению на Землю живых рыбок. Оказалось, что рыбки не могут долго существовать без света. Ляхов и Моманд вскрыли оранжевый посадочный контейнер, вытащили упакованных в полиэтилен вместе с водой рыбок и приторочили всю эту конструкцию прямо под светильник на потолке.

Моманд осторожно постучал пальцем по заполненному жидкостью пакету. Рыбки обеспокоено задвигались, лениво пошевеливая плавниками.

- Живы, - с удовлетворением констатировал Абдул и снова опустился в кресло. - Интересно, как часто их нужно кормить? И чем?

- Тебе не кажется, что в корабле похолодало? - Ляхов поежился. - ¬¬¬У меня такое ощущение, что температура понизилась на несколько градусов. Ну-ка, посмотри, что там на термометре?

- Восемнадцать градусов по Цельсию, - Моманд бросил короткий взгляд на шкалу термометра.

- О, вот видишь! А вечером было двадцать три. Я точно помню!

- Думаешь, что система терморегулирования забарахлила?

- Кто его знает, - неопределенно пожал плечами Ляхов. - Может, и да. А может, и нет. Пока мы с тобой спали, Центр управления полетом радиокомандой через «Невель» вполне мог изменить температурный режим в корабле. А нам сообщить забыли. Или просто будить не захотели.

- Зачем нужно было менять режим?

- Ну, например, чтобы влага в корабле не накапливалась. Или чтобы стекла наших гермошлемов не запотели. Вот сейчас войдем в зону радиосвязи и спросим.

Наиболее запомнившейся в эти долгие часы полета по околоземной орбите проблемой для командира экипажа был решительный отказ афганского космонавта мочиться прямо под себя, в скафандр. Ляхов прекрасно понимал, что если пойти на спуск, где и в штатном-то варианте обязательны четырехкратные перегрузки, полный мочевой пузырь Абдула Ахада Моманда может просто разорваться. Владимир Афанасьевич несколько раз за сутки полета по околоземной орбите настаивал на выполнении афганским космонавтом этой простой «физиологической процедуры», но Моманд, - стеснительный и религиозный человек, не соглашался ни в какую:

- Мне этого не позволяет Аллах. Он не простит такой грех!

- Миленький, родненький, - буквально умолял его командир корабля, - да ты мне на Земле нужен живым! Слышишь, как булькает у нас внутри? Давай, не стесняйся. Перед Аллахом я, командир, отвечу, если что будет не так. Да никто и не узнает об этом «грехе»: клянусь, как только приземлимся, нас в молоке искупают!