Космический дальнобойщик

Вонючка постучал по мотору своим гибким гаечным ключом, а на лице его отразилось сосредоточенное внимание врача-диагноста.

– Не знаю, не знаю, Джейк. Может быть, всю эту пакость придется удалить.

– Торус?! – завопил я. – Иисусе Христе, ты же говоришь про работу, которая стоит больших денег, Вонючка!

– А что, ты хотел бы, чтобы я тебе рассказывал всякие долбаные сказки, или тебе нужна правда? Долбаный трубопровод плазмы горячее, чем (тут ссылка на весьма оригинальные сексуальные обычаи обитателей планеты Свободной) во время Недели Экстаза. – Он скрестил на груди руки и посмотрел на тяжеловоз весьма критически. – Слушай, Джейк, каким это образом ты заполучил себе инопланетный тяжеловоз? Эта штуковина – кусок МЕРТЕ, – он покачал головой. – А, впрочем, тебе и земная МЕРТЕ не очень-то понадобится. Вот посмотри на эту штуковину.

Он протянул руку и постучал по какой-то цилиндрической детали.

– Омический разогреватель. – Он фыркнул. – Такое добро даже на земных машинежках больше не устанавливают. Это же просто шутка какая-то.

Он скрестил на груди руки и неодобрительно зацокал языком.

– Не знаю, как тебе удается еще ездить на такой груде металлолома. – Он посмотрел на меня и поспешно добавил: – Черт, я не хочу ничем оскорбить Сэма.

Мне не терпелось.

– Правильно. Так что, по-твоему, приключилось, с колымагой-то?

Он воздел руки к небу.

– А какого черта я могу это так сразу угадать? Мне надо пристегнуть сенсоры и только тогда поглядеть на эту штуковину. Ну хорошо, у тебя была дискретная нестабильность плазмы. Это ведь только симптом. Что, если это как раз вон тот разогреватель? Они больше не делают таких частей, я имею в виду производителей запчастей. Мне придется кустарно что-нибудь изготавливать, а, может, это и вовсе вакуумный насос. Может быть, это подхватчик тока, возможно, преобразователь частот или еще тысяча и одна штуковина. Черт долбаный, это же может быть все, что угодно. – Он пожал плечами, словно сдаваясь. – О черт, Джейк, я сделаю все, что смогу. Должно быть, что-нибудь я сумею придумать. После того, как я с ней справлюсь, я ее для тебя специально ионно почищу.

Я хлопнул его по спине.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Вонючка.

– Я знаю, что я такой вот весь из себя долбаный гений, – он посмотрел на счетчик радиации на своей грязной рубашке. – Э-э-э... мне бы лучше надеть свой противорадиационный костюм, а тебе – убираться отсюда, пока нам обоим яйца не припечет.

– О'кей. Сэм со мною будет держать контакт. Дай ему знать, если что, хорошо?

– Ладно, Джейк.

Я повернулся, чтобы уйти.

– Джейк! – окликнул меня Вонючка.

– Чего?

– Ты что-то ходишь как-то странно. С тобой все в порядке?

– Да, встретили тут парочку странных жуков на равнинах. Такие штуковины примерно вот такой величины...

– А-а-а, прыг-скокающие крабы. Не знаю, почему их так называют, но называют их именно так.

– Правильно, прыг-скокающие крабы. Нам то же самое сказали в больнице.

– Насчет этих тварей приходится держать ухо востро.

– Да, мы... ну да ладно, еще увидимся.

Вся группа ждала меня возле «шмеля», взятого напрокат. Я залез в машину и тут почувствовал, что по мне словно ползет что-то мерзкое, противное. Я всего себя по возможности осмотрел, но ничего не нашел. Что-то за последнее время слишком много противных маленьких существ стало по мне ползать. Отсюда и испорченные нервы.

После того как мы выполнили в городке кучу вещей, главным образом закупку провизии и всего такого прочего, мы выехали из города. Вопрос почты решился сам собой, когда мы проезжали мимо максвеллвилльского почтового отделения, и я увидел, как почтовый тяжеловоз разгружается у доставочного входа. Вне всякого сомнения, там было и коммюнике насчет нас.

Прежде чем мы уехали, мы высадили двоих из группы, австралийского аборигена и женщину-индуску, возле гостиницы. Они вполголоса спорили насчет Сукумы-Тейлора. Этим двоим не понравилось, как разворачивались события. Они хотели немного подумать – соприкоснуться с жизненным планом, как они это назвали – и переждать. Какая-то многозначительность в их словах меня смутила. Сукума-Тейлор не попрощался с ними, но его, как я понял, не особенно огорчил их уход.

Короткий отрезок колониальной автострады заканчивался на грунтовой дороге, которая по ухабам довела нас до ручки, потому что в течение, как нам показалось, многих часов она извивалась вокруг высоких рощ и утесов, пока не раздвоилась на две дороги.

Сукума-Тейлор остановил машину и воздел руки к небу.

– Как обычно, – сказал он сардонически, – указания как найти дорогу едва соответствуют тому, что видишь на самом деле, когда этим указаниям следуешь. Кто-нибудь может догадаться, куда именно нам надо направляться и какой путь выбрать? – он повернулся к восточному человеку на переднем сиденье. – Роланд, ты?

Роланд выставил голову в окошко, пытаясь найти солнце.

– Трудно сообразить, как определить дорогу не на твоей родной планете... особенно, если не знаешь угол наклона ее оси вращения. У тебя есть путеводитель, Джон?

– Угол наклона чего?