Космический дальнобойщик

— Да, спасибо. — Я подобрал куртку и надел ее. Странно было снова почувствовать ее на себе. — Простите меня насчет вашей машины. Я был в страшном состоянии — это вопрос жизни и смерти.

— Так я и понял. А я был настолько глуп, что оставил ее возле обочины с включенным зажиганием. Если бы вы пробовали заводить ее…

— Поверьте мне, мы поняли, что происходит в таком случае.

— Так я и понял. Вам пришлось бы обезвредить противоугонные средства, прежде чем вы смогли бы завести ее. Это поэтому вы ее бросили?

— Бросили? Ну да, можно и так сказать, хотя, скорее, это она нас выперла.

Я посмотрел, как он наливает себе еще один стаканчик безалкогольной бурды из темно-коричневой бутылки, глотает напиток, потом морщится.

— Кишечная гниль, — выдохнул он с омерзением.

— Вы сказали, что все равно собирались пробраться через этот неизвестный портал на Семи Солнцах. Почему?

— Я пытался и пытаюсь пробраться обратно домой, — сказал он, как будто это все объясняло. Я никак не откомментировал его высказывание.

Через несколько минут я сказал:

— Когда вы ставили вашу машину, вы не заметили, поблизости никто не крутился? Ретикулянцы, может быть?

— Да, собственно говоря, я видел там две машины рикки-тикков, но это было возле… А в чем дело?

Я вскочил на ноги, сдирая с себя куртку. Я швырнул ее на пол и уставился на нее. Как только я ее надел, как почувствовал, как по мне снова ползает что-то щекотное. На сей раз это ощущение было сильнее и не такое, как раньше. На этой куртке что-то было. Клопы? Нет. Не клопы. Что-то еще, но я не мог разглядеть, что именно. Однако что-то там точно было. По мне пробежала судорожная дрожь.

— Эй, с вами все в порядке?

Я сел и попытался взять себя в руки, вернуть себе чувство контроля над собой и ситуацией.

— Вы что-нибудь видите? — спросил я, а в моем голосе прозвучала паническая одышка.

— Глаза у вас какие-то странные. Вы что, чего-то нализались или нанюхались? — Он оглянулся. — Где?

— Прямо здесь, — сказал я, показывая пальцем. — Куртка.

— Нет, — ответил он, — я ничего не вижу. А что вы увидели?

Я с трудом оторвал взгляд от куртки.

— Да нет, ничего, забудьте об этом.

Я сидел и сидел, а мой мозг работал вхолостую. Мне страшно хотелось встать и бегом удрать из комнаты, но как-то я не мог принять решение и заставить себя встать.

— Наверное, мне все же следует что-нибудь выпить, — сказал я.

— Конечно. Вы такой… не в себе. Нельзя сказать, чтобы это можно было поставить вам в упрек. — Он пошел к бару и налил мне стаканчик. — Эти два гада хоть кого привели бы в такое состояние… — он добавил: — Вот извращенцы!

Тут он рассмеялся.

— Знаете, там, откуда я приехал, это слово не всегда означает то же самое, что и тут. Иногда мне приходится следить за собой, когда я говорю, особенно при женщинах.

— Что означает? — спросил я, почти не слушая.

— Извращенец. То, как я узнал это слово, не давало мне оснований думать, что оно имеет что-нибудь общее с сексом. Так у нас говорили, только если кто-то пытался приставать к чьей-нибудь сестренке.

Я с трудом вернулся к разговору.

— А откуда вы? Я имею в виду, где вы родились, на Земле? Вы же не отсюда родом.

— Я из Штатов. Лос-Анджелес, Санта-Моника.

— «Штаты»? Немногие сейчас называют эти места таким образом.

— Мне тоже так думается. — Он принес мне выпить. На сей раз в стакане явно была не безалкогольная бурда. — Я никогда не привыкну называть тот край, где я родился, «Новым союзом демократических республик».

Я взял стаканчик виски и опрокинул его в рот. Я совсем не почувствовал вкуса.

— Нам надо уходить, — сказал я.

Тот, кто лежал возле двери, начал стонать.

— Вы правы. Только вот что нам с ними, черт возьми, делать?

— Оставить их как есть. Упаковать вещички, вы отправитесь в холл к администратору, закажете другую каюту. Скажите, что у вас шумные соседи. Если вам не найдется каюты, можете поселиться с нами в наших апартаментах.

— Хорошая мысль. Спасибо. — Он выволок из-под кровати матерчатый чемодан и стал запихивать кучи туалетных принадлежностей и мятой одежды. — А что, там, откуда пришли эти типы, найдутся еще?

— Да, — ответил я. — И рикки тоже.

— Господи Иисусе, вот от этих меня прямо мороз продирает по коже. Я слышал, что, стоит этим начать за тобой гоняться, они уже не остановятся. Я еще слышал, что… — он остановился, выпрямился и вытер пот со лба рукавом.

— Что такое?

— Проклятая головная боль, — сказал он с болезненной гримасой. — Иисусе! Надо же, как быстро навалилась! Наверное, обо что-то ударился.

Я вскочил на ноги и застыл.

— Пошли отсюда! Сию минуту, — сказал я.

— Да вы просто комок нервов, знаете ли, давайте полегче. Разве вы не заперли дверь? — он нахмурил брови, потер затылок и заднюю часть шеи, потом огляделся. — Вы что-нибудь слышите?

— Вроде чего, например? — спросил я, затаив дыхание.

— Такое противное жужжание. Что за черт?

21