Космический дальнобойщик

Петровски вдруг испытал прилив великодушия.

— Я вам вот что скажу, мистер МакГроу. Вас развяжут и… э-э-э… дадут какую-нибудь одежду при условии — одном условии, — что наши разговоры будут продолжаться.

Он повернул ко мне мозолистую ладонь.

— Может быть, мы сможем говорить на более дружеских тонах. Согласны?

Я молчал. Он нажал большим пальцем кнопку вызова на панели коммутатора.

— Вы ведь со мной не были абсолютно честны и искренни, мистер МакГроу. Но и я, должен признаться, не полностью откровенничал с вами.

— Вот как? — это все, что я мог сказать.

Фрейзер просунул в дверь голову.

— Да, сэр?

— Снимите молекулярные наручники, — приказал Петровски. — И найдите ему пару брюк.

— И ботинок, — сказал я.

— И ботинок, — согласился Петровски.

— Да, сэр, да, полковник-инспектор, — Фрейзер вошел и освободил меня от наручников.

Петровски вытащил пачку сигарет, по которой ползали каракули на кириллице. Потом зажег одну сигарету старинной зажигалкой с колесиком и фитильком. Он толкнул пачку и зажигалку через стол ко мне. Я мечтал о сигарете и закурил. Сделал одну затяжку, пожалел, что вообще ее взял, зашелся кашлем и сел на место.

С минуту мы глядели друг на друга. Потом Петровски тяжело выпустил воздух и откинулся назад, отступив в терпкую голубоватую дымку своих сигарет. Он нашел что-то интересное на потолке.

Прошла минута, потом Фрейзер приоткрыл дверь и бросил в щель пару серых форменных штанов.

— Ботинки ищем, — сказал он.

Петровски встал и стал изучать карту Максвеллвилля. Я натянул штаны. Они довольно хорошо на мне сидели, пусть даже были немного коротки в штанинах.

Я уселся и ждал, затягиваясь сигаретой.

Наконец Фрейзер вернулся и протянул мне ботинки.

— Это мои собственные запасные, — сказал он мне. — Когда тебе принесут свои собственные, ты мне вернешь эти.

— Спасибо.

— Ладно, не за что.

Дверь закрылась, и Петровски снова уселся.

— А теперь, мистер МакГроу, я не стану задавать вам никаких предварительных вопросов и сразу перейду к делу весьма серьезному и важному.

— А именно?

— Тот артефакт, который оставили строители Космострады.

Сплетни, слухи, дорожная чушь, бред — все это стало совершенно незыблемой, алмазно твердой реальностью, как только прозвучало из уст официального чиновника. Меня это потрясло.

— Что-что?

— Артефакт. Карта. Карта Космострады.

Я медленно покачал головой.

— Я ничего подобного не знаю.

Петровски погладил крышку стола, глядя на меня, пытаясь определить степень моей искренности.

— Тогда почему, — спросил он меня ровным голосом, — все думают, что она находится в вашем распоряжении?

Я не видел никакой пепельницы и уронил наполовину выкуренную сигарету себе под ноги.

— Вот это, мой ненаглядный блюститель закона, — я свирепо растер окурок, — и есть вопрос на биллион в полосочку кредиток. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил мне то же самое. — Я уселся обратно и скрестил ноги. — Кстати, а кто такие эти «все»?

— Представители различных рас, различных профессий, и мы, колониальные власти, я должен сказать.

— Ну а кто еще конкретно, за исключением властей?

— Я не могу представить себе ни одной расы внутри Расширенного лабиринта, которая не мечтала бы завладеть такой картой, особенно сейчас, когда мы знаем, что ретикулянцы мечтают ее захватить, и мы специально стремимся им в этом помешать. И рикксы, и кваа-джхины. У них есть свои агенты. Это мы знаем. Но все указывает на то, что есть многое, чего мы не знаем.

Я взял еще сигарету. Я бросил курить много лет назад, но есть такие кризисные моменты, которые просто просят никотина.

— Почему? Вот мой единственный вопрос, — сказал я, щелкая зажигалкой, чтобы погасить в ней огонек. — Почему этот вымышленный артефакт настолько важен?

Я мог догадаться, но мне нужны были те причины, которые он назовет.

— Да просто сами подумайте, мистер МакГроу. Подумайте о том, что это означало бы. — Его тон был больше академическим, нежели восторженно фанатичным.

— Есть ли у вас представление, насколько это продвинет наши попытки разрешить загадку Космострады? Разве это не стало бы открытием веков? — Он оперся о стол и поднялся на ноги, а лишняя сила тяжести для него самого превращала его массивное тело в изрядную обузу.

— В какую сумму вы оценили бы карту, мистер МакГроу? — он стал расхаживать по кабинету, сложив на груди массивные руки.

— Ну ладно, допустим, такая карта пользуется большим спросом, чем горячие пирожки, — я чуть не поперхнулся затяжкой. — Допустим, вы узнали с ее помощью, что Космострада разветвлена по всей вселенной, вы найдете миллионы прочих рас, живущих во всех ее уголках. Чем больше, тем веселее. Мы бы и так их нашли раньше или позже.

Петровски поднял палец и помахал им.

— Подумайте. Подумайте, к чему еще могла бы привести находка такой карты.

Я был уже окончательно сыт по горло всем этим. Я не ответил. Все, что я мог в данный момент придумать — это то, что в один миг Дарла была в моих объятиях, а в следующий момент я смотрел, как она погибла. Петровски начал говорить снова, но я его не слышал. Дарла…